Справа потянулись ветхонькие бараки, слева открылся пустырь. Далее бежать не имело смысла. И ежу ясно, что догнать его попытаются именно здесь. Чаша весов заколыхалась в равновесии, - продолжать бегство, ожидая неизвестности, становилось страшнее предстоящих действий. Встав, как вкопанный, он резко обернулся.
- Чего надо! - голос его дрожал. Может быть, и не дрожал, но что-то трепещущее в нем несомненно сквозило. И эту особенность они тоже отметили. Леонид знал, что дальше отступать нельзя, и все же невольно попятился. Слишком уж решительно шагали парни.
- Поговорить, мужик! Всего пару слов...
Тот, что шел чуть впереди, пробормотал это себе под нос, словно ронял дежурную фразу. Видно, впрямь не терпелось. Некоторые перед тем, как бить, любят потрепаться с жертвой, большинство пускает в ход кулаки с первого мгновения. Слова в таком случае не требуются, действия красноречивее всяких фраз, а жертва начинает проявлять удивительную догадливость. Вечный секрет всех палачей. Не произнеся ни звука, мучитель добивается того, чего не в состоянии добиться самый искусный виртуоз слова. Страх и есть та самая магия, что создает вождей. Убивающий дегенерат-молчун самым парадоксальным образом способен превратиться в гения. За его немотой - боль сокрушаемых, а великая боль ищет великих причин. Воображение, ум помогают ей, - так возникает культ, так воздвигается пьедестал неадекватности творца и содеянного.
Леонид ждал удара, но подвела первоначальная скованность. В бой, даже самый пустяковый, тоже необходимо втянуться. Он лишь слегка откачнулся, позволив кулаку скользнуть по скуле, и тут же ответил. Уже не голым кулаком, а кастетом. Металл угодил по зубам, под рукой ощутимо хрустнуло. Испуганно вскрикнув, парень обхватил лицо. И тут Леонид разглядел нож. В руке второго. Удивительным было то, что нападающий носил очки. Злобное выражение лица совершенно не вязалось с диоптрическими лигзами. Но размышлять над странным несоответствием было некогда. С ножом в вытянутой руке очкастый летел сбоку. Без особой группировки Леонид ткнул его стопой в живот. Остановить - остановил, но с ног не сбил.
- Ну! Давай же, иди сюда! - угрожающе покачивая кастетом, Логинов шагнул вперед. В нем происходило что-то смутное и страшное - бурное коловращение и переворот, которого он столь долго ждал. Жгучий страх вытеснялся столь же жгучей ненавистью. Это тоже была борьба. Страх свирепо сопротивлялся, не желая сдавать фронта, цепляясь за каждую пядь его духа и плоти. Позиции переходили из рук в руки. В зависимости от происходящего побеждала та или иная сторона.
