— Сможет?..
Эхом откликнулась Ооли. Но доса вдруг засуетилась:
— Нужно отписать, что скоро он станет отцом.
— Нет!
Ооли почти выкрикнула это слово.
— Не надо.
Аруанн замерла, не понимая.
— Но почему?!
Девушка опустила глаза.
— Он… Станет волноваться… Не сможет… Выжить… Или наделает глупостей… Пусть лучше он вернётся живым с войны… И тогда… Тогда…
Тёплые руки вновь обняли девушку. Осторожно прижали к себе. Снова погладили по голове:
— Умница ты у меня редкая, доченька… Всё правильно…
…Только сможет ли Атти спасти её и ребёнка от землян?.. Впрочем, это вопрос далёкого будущего. А угроза близка уже сейчас. Надо помочь ему защитить их… Ооли только сейчас приняла то, что это… Графство… И её тоже… Собственность… А значит, она, как истинная хозяйка этого поместья, должна сделать всё, что только возможно, чтобы защитить свою собственность и своих подданных… Саури вздохнула про себя, но выхода нет. И потом… В то проклятое утро… Когда он затащил её в постель второй раз… Даже несмотря на всю свою ненависть человек был… Нежным…
— Мама…
— Ой, доченька… Как же рада!
Всплеснула руками человеческая… Женщина…
— Мама… Мне надо срочно увидеть всех, кто помогал Атти… Особенно, тех, кто главный на его фабриках…
Доса Аруанн мгновенно стала серьёзной, спустя мгновение произнесла, кивнув головой под коричневым покрывалом вдовы:
— Я вызову всех сюда немедленно…
Империя Рёко.
…Мы въезжаем в столицу Империи, город Рёко. Он напоминает мне обычные средневековые города древней Европы. Такие же узкие, грязные улицы, хаос застройки, и — толпы горожан повсюду, с презрением смотрящих на нас, фиорийцев. Впрочем, когда мимо них проезжают мои три сотни воинов, их лица меняются — презрение исчезает, ему на смену приходит испуг. Ну, ещё бы — триста всадников, закованных в сталь… Шум, гам, непонятная речь вокруг, ещё — духота, пыль, множество насекомых, лепёшки навоза. Все вокруг спешат по своим делам, здесь гораздо более быстрый ритм жизни, чем в Фиори. Там привыкли всё делать неспешно, с расстановкой, с чувством. А здесь — как говорится, кусай и беги. Так принято. Вон двенадцать рабов с ошейниками на шее тащат роскошный, отделанный золотом паланкин, в котором сидит кто-то очень важный. Идущий впереди слуга с надменным видом преграждает путь моему коню и… Летит в пыль, сбитый ударом копыт. Я глажу Вороного по шее, он довольно ржёт. Но тут раздаются крики, откуда то выбегают стражники, бряцая… Они называют это доспехами?! Моё потрясение отражается на лице, но эти идиоты, одетые в грубое подобие кольчуги с шипами, набранной из крупных железных пластин, пытаются меня стащить с коня! Жеребец взвивается на дыбы, почувствовав на узде чужие руки, а я обнажаю свой меч, при виде которого оборванцы в железе шарахаются в стороны, но зато, откуда ни возьмись, появляются стрелки с луками, и мне ничего не остаётся, как вскинуть левую руку и сделать условный знак — к бою!.. Три сотни мгновенно перестраиваются, окружая меня и оттесняя и стрелков и стражников, рёсцы летят на землю, сбитые конями, роняют на землю оружие, потому что плети у моих ребят очень… Увесистые…
