— От них ничего не осталось. Ни обломков, ничего. Я не вижу ни единого сигнала. Они даже не успели сбросить «завещание».
«Завещание» — в других мирах его называли «черным ящиком».
Легат и его старший помощник переглянулись.
-- «Греческий огонь», — прошептал Сатурнин. — Так это не просто слухи… — Он откашлялся и снова уставился на экран. — Македонцам тоже досталось, последний залп повредил «Молот Гефеста». Но он на ходу.
— Это не имеет значения, — покачал головой легат. — Мы даже не поняли, как ЭТО действует. Ваши предложения, центурион?
— Драпать, — озвучил кощунственную мысль Сатурнин. — Раньше у нас не было вообще ничего, кроме слухов. Теперь записи, показания приборов, датчиков и накопителей. В порту разберутся. Это слишком важная информация, нужно доставить ее домой.
— Согласен, — кивнул Гортензий. Он не боялся умереть, но сейчас это было бессмысленно и невыгодно. Решение принято. Он посмотрел на экран. Теперь все три македонских корабля заходили на уцелевшую двойку римлян. Что делать? Оставить здесь «Нуму», пусть прикроет…
-- «Нума», внимание.
— Слушаю, — загробным голосом отозвался капитан «Нумы». Очевидно, его одолевали те же мысли, но он был подчиненным.
-- «Каждый сам за себя», — озвучил легат один из самых кощунственных приказов, тем не менее предусмотренный Римским Военным Кодексом. — Вернуться в порт любой ценой. Доставить информациюю. Как поняли?
— Вас понял, выполняю.
— Конец связи.
Несколько последующих минут прошли в гробовом молчании, нарушаемом лишь щелчками кнопок и шепотом младших офицеров.
-- «Молот Гефеста» потерял ход, но «Нуме» не уйти. Они достанут его, — дрожащим голосом сообщил Сатурнин. Он даже не успел договорить, как «Нума» исчез с экранов. «Фиванский победитель» и «Аминта» выстрелили почти одновременно. Двойная вспышка в очередной раз ослепила римскимх офицеров.
— Мы продолжаем набирать скорость, прокол пространства возможен через шесть минут, — доложил до сих пор молчавший старший инженер.
Гортензий кивнул.
— Должны успеть, — сказал он, но в голосе не слышалось облегчения.
— Легат, нас вызывают, — заявил удивленный Сатурнин.
— Македонцы?
— Нет, местные! Эта патрульная либурна… А вот и она, — теперь и Гортензий увидел маленький корабль прямо по курсу.
— Легат Гортензий? — прохрипела в динамике аурентинка. — Стратег Мемнон просил передать вам привет.
Македонцы всегда были склонны к драматическим эффектам. Специалисты видели в этом слишком большое влияние афинской театральной школы.
