Vacuum horrendum - Magnum

— Вставай, солдат, нас ждут великие дела, — сказал центурион Корнелий по прозвищу Тигробой и легко пнул своего легионера сапогом.

— Не могу, — простонал Марк Туллий. — Оставь меня в покое…

Центурион со вздохом воткнул в песок шест с Орлом Легиона, который до этого момента он держал на своем плече. Посмотрел по сторонам. Пустыня. Кругом одна сплошная и бесконечная пустыня. Вплоть до линии горизонта. И за горизонтом тоже пустыня, центуриону это было прекрасно известно.

— Вставай, солдат, — повторил Тигробой, обращаясь к Марку.

— Не могу, — повторил в свою очередь легионер и добавил, — лучше просто добей меня.

Корнелий машинально потащил из ножен гладиус. Лезвие меча успело обнажиться наполовину, когда центурион передумал и загнал его (меч) обратно в ножны.

— Вставай, сынок, — в голосе присевшего на корточки центуриона появилось что-то домашнее и настолько необычное, что Марк Туллий перестал стонать и с удивлением уставился на своего командира. — Не время распускать сопли. Мы не имеем права. Да, мы проиграли сражение. Да, почти все ребята остались в той проклятой долине, а вокруг рыщут персидские дозоры. Но нам нельзя сдаваться. Мы обязаны вернуться в крепость и предупредить гарнизон. Наши товарищи ждут вестей. Мы обязаны спасти Орла. Мы не можем допустить, чтобы он попал в руки к проклятым персам. Выше голову. Это далеко не первое наше поражение. Мы проиграли Канны, мы проиграли Каррскую битву, мы потеряли три легиона в Тевтобургском лесу. И что потом? Мы подсчитали потери и пошли дальше. Именно поэтому наша империя стоит до сих пор. Именно поэтому Рим называют Вечным Городом. Вставай, — уже в сотый раз за этот день повторил Тигробой.

Марк вцепился в плечо командира и с трудом встал на ноги (одна из которых была в очень плохом состоянии). Центурион взвалил легионного Орла на другое плечо, и они побрели на запад.

На пустыню опустилась ночь, а над горизонтом взошли Фобос и Деймос.

— Мы дойдем, мы обязательно дойдем, — приговаривал Тигробой, поправляя на поясе скафандра «парабеллум». — Марс поможет нам. Мы, римляне, дети Марса. Это наша планета.

И в его голосе было столько веры, что Марку сразу стало как-то хорошо и тепло на душе.