— В каком?
— В Ленинградском.
— Так ты из Питера? — Витька чуть не подпрыгнул.
— Да, а вы?
— Да ты чего меня «на вы»! Меня Витей зовут, это ты для Назарова «на вы», а со мной «на ты» сразу давай. Тебя как?
— Миша.
— Ты че, двухгодичник?
— Да не, кадровый я.
— А где в Ленинграде живешь?
— На Петроградской стороне — набережная реки Карповки.
— А я в Дачном, на Трамвайном.
— Да вот…
— А давно из Ленинграда-то сам?
— Неделю назад. Я пять дней в Душанбе назначения ждал, пока к вам не попал.
— А «Беломора» питерского нет?
— Сигареты «Антарктида», еще ленинградские.
— Давай.
Назаров тоже молча руку протянул.
Чиркать водиле спичку входит в обязанности старшего.
— А как вас тапком-то зацепило? — спросил Назаров.
— А я и не заметил даже, мы параллельно ехали — танкисты колонной вдоль скалы, а мы у обрыва. Ну, этот газанул как-то, крутанул… Я и испугаться не успел.
Водовозка 25–54 вдруг отвалила вправо, и Витька увидел военного регулировщика в белой каске, жезлом показывающего направление к большой площадке.
— Заправляться будем, — сказал Назаров радостно, — бензинчиком.
— Значит, тебе, Миша, два года еще служить?
— Нет, Витек… Один, если из Афганистана не отзовут.
— А мне, значит, не год, а шесть месяцев, — сказал Витька и улыбнулся удовлетворенно.
* * *
Нахлынули воспоминания.
Как пелена упала — нахлынули.
Им, вопоминаниям, только дай слабину!
Цугаринов не мог заснуть, все вспоминал. Один день в Афганистане припомнился ему во всех подробностях. Почему именно он, этот день?
* * *
— Штабная рота, штабная рота…
Что штабная рота? Что они так громко орут?
Витька окончательно отчаялся обрести какое-либо подобие сна и опустил ноги на мокрый линолеум. Дневальный Домбилбаев ежечасно поливал пол в офицерских КСО, потому как существовало предубеждение, будто от этого увлажнения в раскаленных вагончиках становилось легче дышать. Это как раз тот редкий случай в СА, когда солдату жилось легче, чем командирам. Солдаты спали в палатках, которые простым поднятием полотняных стен превращались в навесы, и под ними свободно продувал ветерок. А тут, в этом «контейнере советского офицера», сделанном зэками в каком-нибудь СибЛаге номер тра-та-та, днем температура поднималась до шестидесяти пяти. Замполит Веня Воронцов, лысый, как наш Ленин на юбилейном рубле, все пугал:
— Вот зимой полезем к солдатам в палатку отогреваться. Вагончики-то с электрическими печками! А прапор дядя Вася ночью электростанцию гонять не хо-хо из соображений экономии. Вот и мерзли мы под бушлатом без Аньки-Встаньки и без Наташки-Черепашки. А у солдатиков в палатке ПБ — печка и дневальный истопник. Там, даже когда на улице минус тридцать, на верхнем ярусе ребята без одеял посапывали.
