— Потому что есть закон информационной стабильности отдельно взятой ситуации, — догадался способный ученик.
— Правильно! — похвалила Сашу бабушка. — «Пятерка с плюсом» тебе, а как следствие из этого закона, всегда и во все времена с появлением объекта, вбрасывающего избыточную информацию, которая ведет к дестабилизации временной ситуации, происходит…
— Происходит коллапс отторжения, — снова догадался Саша.
— Мо-ло-дец! — воскликнула бабушка и на радостях позволила себе пригубить еще граммчиков пятьдесят.
— Значит, — задумчиво произнес Саша, — значит, нам не надо особенно опасаться Ходжахмета с ключом от времени?
— Нет, надо, — покачала головой бабушка.
— Но ведь закон стабильности, ты ж сама только что говорила, — удивился Саша.
— Да, говорила, — кивнула бабушка, — но закон этот имеет ограниченное действие и при переходе в иной уровень информационной анимации перестает действовать.
— Какой еще такой информационной анимации? — изумился Саша.
— А это тебе твой друг Серый Волк расскажет, — сказала бабушка и вдруг, войдя в транс, принялась вещать: — Найдешь ты, Саша, остров, а на острове том дуб растет, на дубе утка. Утку убьешь, в утке — яйцо, в яйце том — Ходжахметова смерть…
— Издеваешься, что ли, бабушка? — обиделся Саша.
— Напрасно обижаешься, — выйдя из транса, сказала баба Глаша. — Все правда, и про дуб, и про утку, и про яйцо…
— Так не живут же утки на деревьях, — сказал Саша, — они же водоплавающие.
— Кому — водоплавающие, а кому — и нет, — загадочно сказала бабушка и вдруг растаяла в воздухе, словно испарилась.
* * *
Они сидели на открытой веранде рыбацкой хижины Ходжахмета, обставленной в Хемингуэевском стиле. Хижина представляла собой современное бунгало, расположившееся на оконечной части сильно вдававшегося в море низкого, почти пустынного мыса. Несколько пальм возвышались над плоской крышей одноэтажной хижины, давая некоторую тень и напоминая Узбеку нечто уже виденное, то ли на открытках, рекламировавших курорты далекой Кубы, то ли в фильмах с Ди Каприо о райских островах и дико растущей индийской конопле.
— Я где-то видел твоего стюарда, — сказал Узбек, когда слуга, одетый в белый пиджак с одним серебряным погоном на левом плече, поставив перед господами стаканы с ледяной кока-колой, удалился к себе в свой бар.
— Да, это артист одного из питерских театров, — кивнул Ходжахмет, — его фамилия Лжедмитриев, я его специально привез сюда, чтобы он служил мне здесь.
— Ты поклонник театра музкомедии? — удивился Узбек.
