И кабы не Вова Ходяков, который шухер поднял да командиру вовремя доложил, не видать бы более Лехе Старцеву своего Ульяновска.
Ротный двоих лейтенантов взводных с собой взял, да прапорщика дядю Колю — старшину ротного, да трех дедов — дембелей, что понадежней, да и на двух бээмдэшках сразу в соседний аул. Ротный носом чуял, где своего солдатика искать. И опоздай ребята на пять минут — все! Хана, кранты!! Увели бы уже Леху в горы, а там — ищи-свищи.
Духов этих с Лехой уже в самом начале тропы на выходе из аула перехватили. Ротный двоих сам из эсвэдэшки уложил, а третьего дядя Коля одиночным из дэшэка с брони.
Лехе потом ротный сам морду бил.
Леха и не обижался, хотя морду-то надо было прапорщику Консерве начистить.
Ротный Лехе морду-то бил и приговаривал:
— Скажи спасибо земеле своему — Ходякову, кабы не он, учил бы ты уже на завтра суры из Корана, как миленький! И пять раз в день намаз… А так вот — православным комсомольцем остался.
* * *
Старцев навсегда запомнил, кому он обязан жизнью.
А вот тот самый человек, кому он этой жизнью обязан, через месяц пропал.
Похитили его духи.
Выкрали.
И наши грушники рассказывали, что Вова Ходяков принял ислам и стал не Ходяковым, а Ходжахметом.
Сперва — Ахметом, а как хадж в Мекку совершил, так стал уже не простым бойцом, а командиром…
Ходжахмет потом в Чечне против наших воевал.
И в Ираке против американцев.
— Против нас, против меня работает Ходжахмет, — сказал Старцев.
Сказал, как бы ни к кому не обращаясь.
И тут, спохватившись, обернулся к Цугаринову:
— Мельникова, Мельникова нашли?
— Ищем, товарищ генерал, — ответил Цугаринов.
— Ищите, — устало сказал Старцев, — без него как без рук.
* * *
А Мельников искал свою Катюшу.
Ехал искать.
Русские ни на что не годятся.
Аккуратности у них никакой, товар хранить не умеют, деньги считать тоже не умеют. Торговать не умеют… И на что они годятся?
Разве что их девушки в наложницы да в танцовщицы, если с ними еще позаниматься, годятся, да парни молодые для показательных боев без правил — лупить друг дружку до смерти они умеют!
А остальные — только если арыки чистить да поля по весне вспахивать.
Так рассуждая начальник охраны дедушка Теймураз-ака.
Везли их в пульмановском вагоне.
Сорок женщин на деревянном полу грузового вагона.
Хотя это, может быть, у них там, на Востоке, куда теперь медленно тянулся их состав, четырнадцатилетних девочек за женщин считают. Половина вагона — соплячки-малолетки, от родителей отобранные. Дедушка Теймураз-ака, на них глядя, все приговаривал:
