И таран двух башен в Нью-Йорке, и беспорядки в Москве на Тверской, когда фанаты громили автомобили и витрины, это были… Нет, не репетиции, это были… Это были боевые испытания оружия новой войны. Это были маневры, вроде тех знаменитых киевских тридцать восьмого года.
И теперь они не будут чего-либо требовать, как это бывало в случае захвата заложников…
Цель их войны — полная перестановка: кто был наверху — отдай все, а сам поступай в рабство.
Цель их войны — захват всего.
Они уже здесь.
Осталось только перевернуть песочные часы.
Раньше, но Марксу-Энгельсу, бродилом и дрожжами революции был пролетариат…
Теперь — мусульмане.
Но кто стоит во главе всего этого?
Кто ему, Старцеву, там противостоит?
Александр Первый лично знал Наполеона. Даже братом его называл, когда мир Тильзитский с ним на плоту подписывал.
Сталин Гитлера лично не знал, и братание происходило на уровне замов… Молотов с Риббентропом были уполномочены ручки друг дружке жать. Но, тем не менее, Сталин знал, что ему конкретно противостоит конкретный человек. Адольфино Алоизович.
А кто теперь там?
Кто персонально стоит за миллионами миллионов?
Кто он, новый Чингисхан?
Неужели Ходжахмет?
Старцев закрыл глаза и стал вспоминать…
Володя Ходяков и Леша Старцев были с одного призыва.
Сблизились они еще в душанбинской учебке.
Закорешевали.
Все-таки «земы» — оба ульяновские. Володя Ходяков — с Тутей, а Леша Старцев — с Киндяковки.
А как оба попали из учебки в Афган — так стали друганами не разлей вода.
Кабы не Вова Ходяков, не видать бы более Лехе Старцеву своего Ульяновска.
В тот памятный день ротный взял с собой двоих лейтенантов взводных да прапорщика дядю Колю — старшину ротного, да трех «дедов» — дембелей, что понадежней, да и на двух бээмдэшках[1] сразу в соседний аул. Ротный носом чуял, где своего солдатика искать. И опоздай ребята на пять минут — все! Хана, кранты!! Увели бы уже Леху в горы, а там — ищи-свищи.
Духов этих с Лехой уже в самом начале тропы на выходе из аула перехватили. Ротный двоих сам из эсвэдэшки[2] уложил, а третьего дядя Коля одиночным из дэшэка[3] с брони.
Лехе потом ротный сам морду бил.
Леха и не обижался, хотя морду-то надо было прапорщику Консерве начистить.
Ротный Лехе морду-то бил и приговаривал:
— Скажи спасибо земеле своему, Ходякову, кабы не он, учил бы ты уже на завтра суры из Корана как миленький! И пять раз в день намаз… А так вот — православным комсомольцем остался.
* * *
Вообще, половина смертей в Афгане, половина потерь, если не больше, по глупости происходила. Либо по глупости командиров, либо по беспечности самих военнослужащих.
