— Для остальной части стаи. За предательством должно следовать наказание.
— Он не сделал ничего плохого, — я обнажила клыки, и она засмеялась.
— Не сделал? — переспросила она. — Ты можешь угрожать мне и верить, что твой брат, который всегда обожал тебя, даже не подозревал, что ты можешь желать кого-то другого больше, чем того, кто был предназначен тебе судьбой?
Кровь прилила к шее и щекам, а сердце забилось быстрее.
— Тебе не кажется, что он догадался, что ты готова рискнуть собственной жизнью, благополучием семьи и друзей, всем ради своего увлечения этим мальчишкой?
— Увлечения? — завопила я. — Я полюбила Шея и обнаружила, что вы собираетесь принести его в жертву! Вы хотели, чтобы мы с Реном убили его!
Несмотря на мой гнев, улыбка Люмина стала более спокойной. Жар в моих щеках сменился леденящим холодом.
Проклятье! Она спровоцировала меня, и я только что проговорилась. Я не хотела говорить ей ни слова. Единственное, чем бы я хотела наградить ее, это парой уродливых шрамов.
Люмина, казалось, расценила мое молчание как подчинение, а не как разочарование.
— Я не могу дать тебе столько времени, сколько хотелось бы, Калла, — ее голос обвился вокруг меня словно питон, сжимаясь все сильнее. — Но я уже обсудила этот вопрос более подробно с твоим отцом. Слушай его. Слушай нас, и все может встать на свои места. Даже для твоего брата. Для твоей стаи.
Я посмотрела ей в глаза, пытаясь распознать обман, но встретила только жесткий уверенный взгляд.
— Ты поможешь Анселю?
Она кивнула.
— Все может стать так, как и было.
Как и было. Куски моего разбитого прошлого могли соединиться в единое целое.
— Если ты поможешь нам, — добавила она.
Я не ответила. Я не могла говорить, даже если бы захотела. Мои руки и ноги дрожали, голова все еще пульсировала, а в горле пересохло.
— Стефан, — Люмина протянула руку моему отцу. Он осторожно подошел к кровати. — Эмиль и Эфрон прибудут в течение часа. Используй это время с умом. Как мы и договаривались.
— Конечно, госпожа.
Мой отец склонил голову, поскольку Люмина встала. Она покинула комнату, и Призрак исчез вслед за ней.
На мгновение темное существо скрылось из вида. Я вздрогнула и резко упала на подушки.
— Вот, — мой отец взял с тумбочки стакан. — Выпей это.
Я посмотрела на стакан и покачала головой.
Он криво улыбнулся.
— Это вода, Калла. Я налил ее для себя.
— Спасибо, — хрипло произнесла я, принимая стакан.
Всматриваясь в прозрачную жидкость, на секунду я задумалась, могу ли доверять собственному отцу. Хотелось бы знать, имеет ли это значение. Когда я сделала глоток, боль в сухом горле стихла.
