Она тихо засмеялась, когда я вздрогнула.
— У меня к тебе несколько вопросов, — Люмина зловеще улыбнулась. — После ты можешь отдохнуть.
— Я ничего тебе не скажу.
— О… — ее улыбка стала холодна. — Думаю, скажешь.
Я сглотнула, посмотрела на Призрака в шкафу и покачала головой.
— Да, — ее взгляд последовал за моим. — Вот так и может быть. Эфрон умолял, чтобы я отдала тебя ему и Эмилю.
Отведя от нее глаза, я уставилась в окно, наблюдая, как снег борется с ветром. Мое тело болело так, словно было покрыто ссадинами и синяками. Солнце и море Италии казались далекой мечтой. И Люмина не единственная, у кого возникли вопросы. Мне отчаянно хотелось знать, что случилось после того, как на меня напал Призрак. Удалось ли остальным выбраться из укрытия Айдис? Или их тоже схватили?
— Но я уже объяснила ему, что ты вряд ли сломаешься, — продолжила она. — Неважно, каким будет давление.
Я наградила ее слабой улыбкой.
— Ты права.
— Конечно, я права, — добавила Люмина. — Но мы не без вариантов. Правда, Стефан?
— Нет, госпожа.
Его лицо было непроницаемым, но мускулы нервно дернулись. Мой отец был несчастлив, я чувствовала запах его горя, его возмущения, окутавший всю комнату.
— Почему я должна что-то делать для вас? — я уставилась на нее. — Вы убили мою мать. Вы сломали моего брата.
— Ты виделась с Анселем? — мой отец сделал шаг в мою сторону. — Как?
Люмина не говорила, но она напряглась. Отец сдержался, погружаясь в молчание.
— Твоей матери просто не повезло, — пояснила она, сложив руки на коленях. — При таких обстоятельствах это было необходимо.
— Убийство моей матери было вам необходимо? — глаза горели, но я смахнула слезы так быстро, как только могла. Я была готова пройти через ад, только для того, чтобы Люмина не видела моих слез.
Она зацокала языком и тихо рассмеялась. Я сделала все, что могла, чтобы не впиться в нее когтями и зубами.
— Убийство? Вряд ли, Калла. И я совершенно уверена, что ты бы не считала так, если б твой разум не был затуманен… воздействием извне.
Мои ногти впились в одеяло.
— Тебе когда-то было свойственно чувство долга, верности, — продолжила она. — Твоя мать не исполнила свою самую важную роль. И она заплатила за это.
Я взглянула на отца, но он по-прежнему был недвижим. Он не смотрел ни на меня, ни на Люмину, его глаза потерялись в каком-то неизвестном, далеком месте.
Люмина продолжила говорить:
— Наказание твоего брата было предупреждением.
— Предупреждение, — тихо повторила я, рычание заглушило слова.
