Мы были молоды. Депутат продолжал свою тарабарщину, а мы понемногу отдалялись от него. Вскоре вернулся профессор, который носился со своим пупком, словно курица с яйцом. Афонсу, совершенно пьяный, ушел с обнимку с Уго. Лусия грустно улыбнулась и повернулась спиной. Я и не заметил, как она ушла, и вроде бы в одиночестве.
Депутат продолжал свою речь, когда я опять помчался в туалет, где меня снова вырвало. Глаза у меня были красные, рот полон блевотины, и в этот момент я снова посмотрел на стену, где было написано: «Смерть тирану!».
— На таком собрании интеллектуалов, — продолжал витийствовать депутат, — нельзя не упомянуть о цензуре, на которую ныне столько нападок. Да, цензура — это зло, когда плохи цензоры. С этим я согласен. Я категорически против того, чтобы литературные сочинения подвергались цензуре. Будучи выставлены на книжных полках, они не привлекают всеобщего внимания. Мы — страна безграмотных, господа. Литература опасности не представляет.
Е…ться в ж… совсем не больно. Попробуй!
— Другое дело — кино, куда ради развлечения ходят люди всех возрастов и классов. Вот где действительно нужна цензура! И не какая-нибудь, а строгая цензура, способная обуздать безнравственность, которая захлестнула наш кинематограф неизвестно во имя чего. Такая безнравственность не может быть терпима или легализована. Нет свободы мысли или творчества в стране, где люди ведут себя как собаки.
Да пошел ты на хрен, мать твою за ноги!
— Чтобы предоставить полную свободу распутству, разложению, порнографии в кино, министр юстиции счел за благо отвести особые кинозалы, где допускается безнравственность, непристойность, кинематографические излишества, как это принято в некоторых странах. Пускай их посещают те, кто желает валяться в дерьме и добропорядочной жизни предпочитает разврат.
Ну, блин, мать твою растак и разэтак!
— Отношения полов прекрасны тогда, когда сочетаются со скромностью, сдержанностью, когда не выставляются напоказ, а остаются глубоко личным делом влюбленной пары. Добро, красота и разум в любую эпоху развития человечества соседствуют с безнравственностью, бесстыдством и растлением. Так что мы не хотим, да и не должны ратовать за полную свободу от цензуры, ибо это несомненно ввергнет нас в бездну варварства, аморализма и половой распущенности.
Смерть тирану!
Пошатываясь, я вернулся в зал. Речь депутата была встречена аплодисментами, хотя никто так толком и не разобрался, защищает он или порицает цензуру. Я подошел и, разинув рот, изо всех оставшихся сил обеими руками пожал ему руку.
