Теку так и ржал всю дорогу, пока дядя не вышел, я хлопнул его по колену, пересев на заднее сиденье.
— Теку, старею я, что ли, не пойму, что со мной делается.
А он все ржет и ржет.
Алфреду, водитель, спросил, куда ехать:
— Домой?
А я, подмигнув, ответил:
— Алфреду, осел ты этакий, поехали обратно в полицию.
А тот не понял и переспросил:
— Как вы сказали?
— Поедем обратно в полицию, дурак.
А тот отвечает:
— Как прикажете, сеньор.
— Поезжай обратно в полицию, идиот.
А он отвечает:
— Слушаюсь, сеньор.
Теку спросил, не рехнулся ли я?
— У меня там есть еще дела. Алфреду, передай-ка мне бумажник.
Я вошел в полицейский участок, разыскал этого чертова капрала, потому что участковый ушел на обед, и говорю:
— Ну и гад же ты, капрал, продержал меня в камере всю ночь, голодного и холодного, сердца у тебя нет или ты не знал, кто я?
Капрал расхохотался и спросил:
— Что у тебя в руке?
Я показал ему черный бумажник, и этот взяточник тут же выдвинул ящик стола и достал бумажку со священным для меня адресом.
— Трогай, Алфреду, — приказал я, а Теку сидел с удивленной рожей. — Трогай, Алфреду, жизнь коротка, и надо еще вкусить от запретного плода!
— Куда, хозяин?
А я:
— Вперед, Алфреду, осел ты этакий.
Она жила в бедном и скромном квартале, в убогом сером домишке. Я постучал в дверь, открыла худенькая девочка.
— Привет, куколка, Кандида дома?
— Спит, — ответила она.
— Неважно, — сказал я, — готов ждать хоть до скончания века.
И когда она проснулась и вышла с покрасневшими от слез и бессонницы глазами, я спросил:
— Кандида, любимая… хочешь стать моей подружкой?
Теку в машине покатывался со смеху, а Алфреду смотрел на все бессмысленными ослиными глазами…
Этого дня я вовек не забуду.
