— А тебе что за дело? Если хочешь узнать поточнее, спроси у него самого.
— Не дерзи. — Брови Цезонии сошлись на переносице. — Детские мечты — глупые мечты. Я хочу знать, чего ты добиваешься сейчас.
— Зачем? Хочешь от меня отделаться?
— Если понадобится, то и отделаться. Как видишь, я предельно честна и надеюсь на взаимность.
Мессалина задумалась: судя по рассказам Мнестера, Цезония страшный противник. Не стоит ее злить раньше времени. Да и нужно ли ей приобретать в лице этой женщины непримиримого врага?
— Палатинский дворец слишком велик для меня, если ты это имеешь в виду. Не я сегодня рвалась сюда, а меня позвали, и если ты не возражаешь, я продолжу свой путь, иначе, чтобы объяснить опоздание, мне придется пересказать принцепсу наш разговор, а я не думаю, чтобы тебе этого хотелось.
— Ты мне угрожаешь? — Плотоядная усмешка искривила кроваво-красный рот женщины, делая ее похожей на ламию.
— Ни в коем случае… Кстати, Цезония, если примешь от меня совет, то подумай, почему Агриппина была в отношении меня так откровенна с тобой. Может быть, твоими руками она расчищает путь для себя? Теперь я могу пройти?
Оценивающий взгляд черных глаз еще раз скользнул по лицу Мессалины, и ее соперница чуть подалась в сторону, освобождая ей путь:
— Иди прямо, не ошибешься. Но помни, о чем мы с тобой говорили… И что осталось недосказанным.
Следуя совету, Мессалина со всей возможной скоростью зашагала по коридору, чувствуя, как ей в спину смотрят пронзительные глаза. Ну и дела: быть отравленной за то, что идешь к человеку, который явно не для чтения стихов приказал явиться посреди ночи — в этом явно читалась усмешка богов.
* * *
Дойдя до конца коридора, она вошла в комнату, посреди которой возвышалось огромное ложе, покрытое шкурами леопардов. Рядом с ним на резном столике красного дерева стоял поднос, на котором громоздилась гора фруктов, стоял кувшин и два серебряных кубка, отделанные горным хрусталем.
В комнате царил полумрак, и Мессалина не сразу заметила стоявшую у дальней стены женщину, как две капли воды похожую на Венеру, как ее любили изображать художники — в легчайшей муслиновой тунике, с ниспадавшими на спину длинными волосами, на которых красовалась тускло поблескивающая золотая диадема.
От неожиданности девушка вздрогнула и всмотрелась в таинственную незнакомку, высокое и плечистое тело которой при более пристальном рассмотрении мало походило на округлые формы богини. «А этой что от меня надо?» — мелькнуло у нее в голове.
