– Что?
– Быть может, в глазах общества…
– Да говорите же, говорите!
– Но, в конце концов, после печального опыта недавнего прошлого мне придется кое от чего отказаться.
– Объяснитесь яснее, сеньорита. Раз начали, договаривайте до конца.
– Что ж, дон Аугусто, все ясно, совершенно ясно «Не кажется ли вам, что после всего происшедшего, когда наши знакомые узнают про выкупленную вами закладную на мое наследство и про ваш подарок, едва ли найдется человек, который решился бы сделать мне предложение определенного рода?
«Эта женщина – сам дьявол!» – подумал Аугусто и, опустив голову, уставился в пол, не зная, что ответить. Когда через мгновение он поднял голову, то увидел, как Эухения вытирает набежавшую слезу.
– Эухения! – воскликнул он дрожащим голосом.
– Аугусто! – томно прошептала она.
– Но что же мы должны делать, по-твоему?
– О нет, ничего, это рок, всесильный рок, а мы игрушки, мы в его власти! Вот горе!
Аугусто встал с кресла и сел рядом с Эухенией на диван.
– Послушай, Эухения, ради бога, не играй со мной! Рок – это ты, другого рока здесь нет. Это ты меня притягиваешь и влечешь, ты вертишь мною как хочешь, ты сводишь меня с ума; ты заставляешь меня нарушать самые твердые решения; ты делаешь так, что я это уже не я…
И он обнял ее за шею, привлек к себе и прижал к груди. А она спокойно сняла шляпку.
– Да, Аугусто, это рок довел нас до такого состояния. Ни ты, ни я неспособны изменить себе, лгать себе, для тебя немыслимо слыть человеком, желающим меня купить, как я сначала тебе сказала в минуту ослепления и для меня немыслимо слыть женщиной, желающей превратить тебя в заместителя, в вице-жениха, во второе блюдо, как ты говорил моей тетке; ведь я хочу лишь вознаградить тебя за щедрость.
– Но какая нам разница, Эухения, слывем мы тем или другим? В чьих глазах?
– В наших собственных!
– Моя Эухения!
Он снова прижал ее к себе и стал поцелуями покрывать ее лоб и глаза. Было слышно дыхание обоих.
– Оставь меня! Оставь меня! ~ сказала она, оправляя платье и приглаживая волосы.
– Нет, ты… ты… Эухения… ты…
– Нет, нет… это невозможно…
– Не любишь меня?
– Любовь… Кто знает, что такое любовь… Я не знаю, не знаю, ничего не знаю…
– А минуту назад?
– Это было… роковое мгновение! Раскаяние! Да откуда я знаю, все это надо проверить. И потом, разве мы не условились, Аугусто, что будем друзьями, только добрыми друзьями и ничем иным?
– Да, но… Ведь ты приносишь себя в жертву? Ведь из-за того, что ты приняла мой подарок и стала моим другом, только другом, никто не станет просить твоей руки?.
