Долгое и далекое путешествие? Почему? Зачем? Как? Куда?
Ему доложили, что его желает видеть какая-то сеньорита.
– Сеньорита?
– Да, – сказала Лидувина, – мне кажется, это она, пианистка! Та самая!
Недоумение охватило Аугусто. Мгновенная слабость и у него возникла мысль отказать ей, сказать, что его нет дома. «Она пришла покорить меня, поиграть со мной как с куклой, хочет, чтобы я стал ее игрушкой, чтобы заменил другого…» Потом Аугусто подумал уже спокойнее: «Нет, надо показать свою силу!»
– Скажи ей, я сейчас выйду.
Его восхищало бесстрашие этой женщины. «Надо признать, она настоящая женщина, настоящий характер, какая отвага! Какая решительность! Какие глаза! Но нет, нет и нет, она меня не сломает! Она меня не покорит!»
Когда Аугусто вошел в гостиную, Эухения стояла. Он знаком пригласил ее сесть, но она, все еще стоя, воскликнула:
– Вас, дон Аугусто, обманули так же, как меня!
После этого бедняга почувствовал себя обезоруженным, он уже не знал, что сказать. Они сели, последовала короткая пауза.
– Да, я повторяю, дон Аугусто, вас обманули относительно меня, а меня – относительно вас, вот и все.
– Но ведь мы сами обо всем говорили, Эухения!
– Не вспоминайте того, что я сказала. Что было, то прошло!
– Конечно, что было, то прошло, иначе не бывает.
– Вы меня поняли. И я хотела, чтоб моему согласию принять ваш великодушный подарок вы не придавали ложного смысла.
– Я желаю того же, сеньорита, чтоб вы не придавали моему подарку ложного смысла.
– Вот так, откровенность за откровенность. А теперь, раз мы должны объясниться начистоту, я хочу сказать вам, что после всего происшедшего и сказанного вам я не могу, даже если бы захотела, отплатить за ваш щедрый подарок иначе, чем самой чистой благодарностью. Так же, как и вы, со своей стороны, я полагаю…
– Действительно, сеньорита, я, со своей стороны, после всего происшедшего и сказанного вами во время последнего нашего свидания да того, что рассказала мне ваша тетушка, и того, о чем я только догадываюсь, не могу, даже если бы захотел, требовать платы за свое великодушие.
– Значит, мы пришли к согласию?
– К совершенному согласию, сеньорита.
– И снова можем быть друзьями, хорошими, настоящими друзьями?
– Да, можем.
Эухения протянула ему руку, белую и холодную, как снег, с длинными пальцами, привыкшими покорять клавиши, и он сжал ее в своей руке, трепетавшей в эту минуту.
– Итак, мы будем друзьями, дон Аугусто, добрыми друзьями, хотя для меня эта дружба…
