— Это Димочка, — неонатолог подошёл и встал рядом, — наш отказничок. Мать как узнала, сколько его выхаживать после операции, тут же отказ написала. Это если выживет, конечно. Пентада. Лисовицкий даже браться боится. Не знаю, сколько протянет.
— Отказник говоришь? Пентада? Ну-ка, историю дай.
Неонатолог принёс историю болезни мальчика. Северинцев пролистал её, посмотрел данные обследований и анализов и вернул обратно.
— На завтра в план его. Готовьте к операции, — он повернулся и склонился над ребёнком, — ну, что, Димка, дадим бой твоей пентаде? Ничего, малыш, мы ещё поборемся.
Он вышел из палаты и быстро пошёл в сторону лифта.
В операционной уже вовсю кипела работа. Два торакальника из его бригады, Василич и Коля Мезенцев, вскрывали грудную клетку, тихонько переговариваясь между собой:
— Рассекай шире, — донесся до Северинцева голос Василича, — а то Север опять разорётся.
— Угу. Скажет, что экспозиция недостаточная! — фыркнул Коля.
— Вообще-то я уже здесь и всё слышу, — крикнул он из предоперационной, сосредоточенно намыливая руки.
— Да мы и не сомневались, — хихикнул Василич, — ну давай, мой мальчик, пересекай рёберные хрящи. Таак. Нарочка?.. Умничка, моя!
«Вот придурки, — мельком подумал Северинцев, — вчера ещё с Полькой хихикали, а сегодня девчонка в морге. Ржут как кони…»
— Что мы имеем? — спросил его ассистент Антон, моясь у соседней раковины.
— Мы имеем свежий инфаркт задней стенки левого желудочка с отрывом задней папиллярной мышцы. Дрянь редкостная.
— Да уж…
Оба хирурга притихли, видимо, путь к сердцу депутата оказался труден и тернист:
— Ну вот, началось, — с неудовольствием сказал Мезенцев. — Сюрпризы в плевральной полости.
Василич наклонился над разрезом:
— Легкое припаяно к грудной стенке. Тут черт знает сколько времени спайки разделять.
— По-моему, зря мы тут корячимся.
— Коль, ты что самоубийца? — прошипел Василич, — Услышит ведь.
— Уже услышал, — Северинцев хищно улыбнулся.
— Да молчу я.
— Вот и молчи. Нехрен тут под руку каркать.
— Нас сегодня двенадцать, как апостолов, — раздался мелодичный баритон Логинова.
— Вить, не смешно, честно. Займись лучше делом.
Анестезиолог тонко улыбнулся и скрылся за стерильным барьером. Похоже, сегодня он был в отличном настроении. Не то что вчера, кидался на всех как собака.
— Даже не верится, что он еще здесь, — донёсся из-за экрана его голос. — Не кардиограмма, а пляска Святого Витта.
— Заткнись уже, а!
— Всё готово? — поинтересовался Северинцев.
