– …а силы наши множатся, братия, – кричал старец, потрясая высохшими кистями рук, – и новые вои идут за веру Христову, не убояся Антихриста.
Кто-то тихонько тронул Алёну за рукав:
– Негоже праздно смотреть на дело святое. Грех то.
Алёна оглянулась. Перед ней стояла женщина. Низко повязанный платок скрывал лицо. Одета она была во все черное, как монахиня. Алёна поначалу и приняла ее за монахиню.
– Заплутала я, – как бы оправдываясь, сказала Алёна. – Вышла вот на огонек, да и…
– Огонь наш праведный, светлый, – перебила ее женщина. – Оттого люди к нему и тянутся, хотят Божье слово из светлого источника испить. Веры какой будешь? – вдруг спросила она.
– Православной.
– Знамо дело не бусурманской. Крест как кладешь, двумя или тремя перстами? – требовательно спросила женщина.
– Один Бог над нами, а как молятся ему, только его касаемо, – спокойно ответила Алёна.
– Стару веру блюдешь или к новой привержена? – не унималась та. – Говори, не утаивай!
– Ради всего святого, не тревожь ты меня, умаялась я за день, отдохнуть бы.
Женщина бесцеремонно развернула Алёну к свету костра лицом, внимательно посмотрела и, взяв за руку, сказала:
– Пошли!
Куда, зачем? Алёна даже не спросила. Уже не оставалось сил. Она покорно отдалась воле женщины, властно взявшей ее за руку и теперь уверенно ведущей в кромешной тьме, неведомо как угадывая тропинку.
Шли недолго. Женщина вдруг резко остановилась, и Алёна ткнулась в ее спину.
– Нагнись и проходи, – через минуту послышалось, как показалось Алёне, откуда-то из-под земли.
– Куда же идти? Я ничего не вижу.
– Мудрено к нам попасть, – засмеялась женщина. – Осторожно, здесь порожек.
Алёна шагнула в какую-то черную дыру. Ей казалось, что она обязательно ударится в стену, и эта стена незримо стояла перед ней, сковывая движения, заставляя обшаривать свободной рукой земляные своды норы. Свисающие в пустоту корни дерева были влажны и казались Алёне невидимыми змеями. При каждом прикосновении к ним она вздрагивала и шарахалась в сторону.
– Чего взбрыкиваешь? – дернула Алёну за руку женщина. – Весь ход завалишь, шалая.
Но вот женщина распахнула тряпичный полог, и они оказались в просторной пещере, слабо освещенной мерцавшей в глубине лампадкой.
Алёна огляделась: слева стоял длинный ряд лавок; справа – стол, ножками врытый в землю; напротив – плотно висящие, закопченные иконы.
– Ты сядь, а я на стол пока соберу, поди, голодна, – засуетилась женщина и, засветив большую свечу, скользнула под еще один полог, висевший слева.
