– Никак запороли до смерти? – спросил князь, хмуря свои белесые брови.
– Живой был.
Заплечных дел мастер сгреб жидкие дедовы волосы в кулак и поднял ему голову.
– Зенки открой, зри князя, разбойник.
Дед Петр с трудом приоткрыл затекшие веки и, промычав что-то, сплюнул черной кровавой слюной под ноги.
– Сказался на пытке разбойник? – наклонившись вперед, спросил князь.
– Побаски все сказывал, а про то, где разбойники прячутся, утаил.
– А вы его огоньком попотчуйте, ему не до побасок будет. – Шайсупов махнул рукой, и деда Петра поволокли в Пытошную. Из толпы челядинцев вышел губной староста Семен. Он подошел к князю и, наклонившись почти к самому уху, зашептал:
– Допусти, князь, пред светлы очи свои человека с важным делом.
– Что за человек? – поднял брови князь.
– Да так, малый человечишко, ведчик губной избы.
– Зови. Где он у тебя?
– Не след ему перед людишками глянуться, человечек полезный для тебя, князь. Может, где в горенке…
– Веди, – приказал князь и, тяжело приподнявшись, направился в дом.
Ведчика губной избы Шмоньку Сухова староста ввел через черное крыльцо в маленькую горенку об одно окно и оставил там одного. Впервые Шмонька был в воеводском тереме и немало подивился убранству горенки: в углу стоял дубовый резной стол, покрытый темно-красной золотой ниткой парчовой скатертью; на столе стояло два серебряных шандала на три свечи, черного камня ларец и заморского стекла кубок; возле окна – стольцы, обитые розовым атласом; на стене накрест висели две турские сабли.
Шмонька подошел к столу и осторожно потрогал скатерть.
– Хороша! – глаза у него жадно загорелись. – Себе бы в избу такую!
Послышался скрип половиц, дверь в горенку отворилась, и вошел князь, за ним – Семен.
Князь Леонтий оглядел ведчика: невзрачный мужичок в серой рубахе, подпоясанной веревкой, такие же грязно-серые штаны, ноги босы, волосы нечесаны, низкий морщинистый лоб, лицо красно, глаза испуганно бегают по сторонам. Не глянулся мужик князю.
– Говори, что за дело, – приказал он.
Ведчик вытащил из-за пазухи грязную тряпицу и протянул князю.
– На дыбу хочешь, холоп? – закричал князь. – Чего суешь гниль в руки!
Шмонька Сухов упал на коляни, затрясся телом.
– Чего привел холопа? – повернулся князь к старосте Семену. – Юродствовать вздумал?
Староста подошел к Сухову, вырвал из рук тряпицу и, замахнувшись на него, зашипел:
– Сгинь, гнида, смердит.
Ведчика как ветром сдуло из горницы.
– Прости ты его, князь, не учен речи гладко вести, дозволь уж мне о деле поведать том.
