Он ждал нас, стоя на каменном крыльце. Мы прошли в комнату с низким потолком. Потрескивал огонь. Глубокие кресла. Старый ковер, на котором была выткана сцена искушения из былых времен, покрывал деревянный пол. Этот дом был не похож на западню. Он был правдив. Такой, как есть — со своей архитектурой, свойственными ему убранством и запахами. Если его и посещали привидения, то, думаю, лишь потому, что им было хорошо в нем.
Начался обмен любезностями.
— И давно вы здесь живете? — спросила я.
— С детства.
— Прелестное место.
О, Господи.
— А каким образом ваша семья оказалась здесь?
— Отец купил дом после женитьбы.
Пауза.
Он был вежлив. Но он томился. Я не осуждала его.
Подъехала машина, и через минуту Элизабет уже стояла на пороге. Я заметила, как напряглось его лицо. Теперь скука ему не грозила. Мне хотелось не видеть всего этого. Элизабет, как обычно, в черном, пожала ему руку, потом поцеловала меня. О, эти фальшивые сестринские поцелуи. Мнимые сестры.
Через четверть часа прибыли мои родители. Ленч состоял из обычных блюд. Чета, прислуживавшая нам, казалась столь же неотъемлемой частью дома, как старинное столовое серебро и белоснежная накрахмаленная скатерть. Кофе мы пили в маленькой гостиной. С портрета на нас пристально смотрела темноволосая женщина в синем бархатном платье. Неожиданно Элизабет стала восхищаться ее красотой.
— Это портрет моей жены, — сказал он.
Все замолчали.
— Прошло уже четыре года… как она умерла.
Вежливое сочувственное бормотание. Случайно потревожив спящего человека, обычно извиняются с большей горячностью и искренностью. «Простите. Мы не хотели причинить вам беспокойства». Никто не в силах растревожить человека, ставшего портретом. Я думала, доставляла ли Фелисити неприятности сэру Чарльзу? Чем-либо, кроме смерти.
— Фелисити любила этот дом. Ей нравилось жить за городом. Она редко ездила в Лондон.
— А вы?
— Раньше мне нравились аплодисменты. Когда я был молод, Лондон казался мне единственным местом, где их можно услышать.
— И вам действительно аплодировали, — заметил мой отец.
— Совсем немногие. Из моего окружения.
— Не только. Ваша работа в… — отец назвал международный благотворительный комитет по делам беженцев.
Бессвязный разговор об успехе — и его непременный спутник — рассуждения о благих целях. Постепенно сэр Чарльз создавал свой портрет, довольно притягательный. Для Элизабет. В окружении ее семьи.
Он подкрадывался к Элизабет, а я примеривалась к нему. Я смотрела на него и гадала, кто из нас более опытен.
