Сэр Чарльз улыбнулся. И снова стал серьезен.
— Не очень-то модная точка зрения, — заметила я.
— Конечно. Но брак — это не только житейская проблема. В руках женщин реальная власть…
— Продолжайте же, — сказал отец.
— По-моему, женщины часто этого не понимают. Они отказываются от своей роли. Они — центр жизни. Они — ее сердцевина. А они борются за то, чтобы оказаться на периферии.
— А если они со временем подчинят себе мир? — с улыбкой спросила я.
— Ну, они сочтут, что все это не стоило таких усилий.
— Кто же из нас стремится к этому? И кто, достигнув своего, довольный, успокаивается? — процитировала я.
Он в замешательстве смотрел на меня.
— Это Теккерей, — пояснила я.
— Полагаю, «Ярмарка тщеславия»?
— Да, сэр Чарльз.
Одно очко. Я не знала, кому его присудить.
— Еще более циничный автор, чем Манн. Мне кажется, вы его поклонница.
Проклятье.
— А кем ощущает себя в этом мире леди Гардинг?
— Леди Гардинг умерла.
Элизабет посмотрела на него. Их глаза встретились. Я снова подумала о том, какую власть имеет боль.
— Извините меня, — сказала я.
— Рут не знала об этом. Надеюсь, сэр Чарльз поймет… Спасибо, Элизабет.
— Ну конечно. Не нужно никаких оправданий.
— Сэр Чарльз, вы хотите купить все акции, принадлежащие нашей семье. Но этого будет недостаточно, чтобы осуществлять полный контроль над издательством.
Отец боялся, что разговор снова коснется таких опасных тем, как «мужчина, женщина, жизнь, смерть». Житейское море, которое он умел усмирять.
Беседа, сдержанная, вежливая, продолжалась. Сэр Чарльз держался уверенно.
К чаю пришел Доминик. Мы собирались на концерт вместе с его родителями, которые ненадолго приехали в Лондон.
— Вынуждена уйти с арены.
Мы распрощались с сэром Чарльзом.
— Вы достаточно ясно высказали ваше мнение, Рут. Полагаю, вы всегда так делаете.
Я улыбнулась и вышла. Говоря об арене, я имела в виду совсем не бизнес. Догадался ли он?
Поздно вечером Доминик обнял меня. Он шептал о своей любви. Снова и снова. Наверное, музыка, звучавшая в нем, сделала его глухим и моему молчанию.
— Рут.
Движение руки, отбивающей такт. На прошлой неделе. Телефонный звонок.
— Мне кажется, я говорил слишком резко во время нашей встречи в воскресенье. Может быть, вы и Доминик…
Терпение, Рут.
— И ваша сестра Элизабет окажете мне честь отобедать со мной в следующий четверг?
— А вы уже говорили с Элизабет?
— Нет.
Я ждала. Столь умудренный человек. Он чувствовал себя неуверенно. По всей видимости, он впервые ставил подобный опыт. Он шел по направлению к западне, может быть, вполне сознательно.
