…
[133]…После семейного обеда отец не отдыхал, а садился за огромный письменный стол и 2 часа занимался со мною, потом читал сам. Зато вечером, когда самовар и посуда убирались, уже для нас звучали вслух „Вечера на хуторе близ Диканьки“, отрывки из „Кобзаря“ в русском переводе, „Записки охотника“, стихи Некрасова и Никитина…
….Любил ли отец нас, детей? Несомненно! Но бывал и раздражённым, и вспыльчивым. А возмущённый нашей ложью, недобросовестностью и проступками мог и выпороть порядочно…»[134]
Заботы о стариках, детях и нелёгкая материальная сторона быта не содействовали сближению гражданских супругов. После 9 лет совместной жизни что-то разладилось в их отношениях. Ревностно отдаваясь службе и, видимо, не находя в семейных утешениях желаемого, Виктор Михайлович всё чаще и чаще восполнял остроту ощущений, так необходимую всякому военному человеку, игрой в карты! Смена настроений от проигрышей и карточных долгов не добавляла мира в семье[135]. Чашу терпения и обид жены-учительницы переполнила фривольная сцена с участием Виктора Михайловича и молодой, красивой и энергичной кухарки Марфы, произошедшая, как позже отметила в своих воспоминаниях будущая писательница, на её глазах в их доме.
Оставив малолетних сыновей Дмитрия и Бориса на попечение мужа, а дочь Марию на руках матери, Надежда Александровна летом 1876 года вернулась в Москву и нашла в себе силы начать самостоятельную жизнь. Ей было совсем не до любви, когда та сама нашла её. Но небеса, как известно, ничего не дают даром…
К середине 1875 года Филимон Степанович очень преуспел в делах, выбившись в элиту городского купечества. На присоединённых к основному участку владениях фактически был поставлен новый стабильно развивающийся кожевенный завод. Имелись все отделения полного цикла производства: подготовительное, зольное, обеззоливания, дубильное, сушильное, отделовочное. В семи деревянных корпусах, в том числе и двухэтажных, работали — корьерезная машина, 13 корьевых мельниц, 4 винтовых пресса, водоподъёмный насос, 2 промывательных барабана, действовавших посредством конного привода, стояли 256 громадных чанов и 4 котла.
Годовая выделка только белой юфти и подошвенных соковых кож достигла 40 000 и 10 000 соответственно на общую сумму в 450 000 рублей. И все эти результаты были достигнуты 51-летним кожевенником без всякой помощи со стороны почти взрослых сыновей, трём из которых он уготовил Императорский Московский университет! Едва ли они догадывались об этом, спеша из Казани домой на каникулы и подъезжая в тарантасах к Тюмени в конце июня 1875 года.
