Но однажды метр Бланшар неожиданно заявил, что Ленуар уволен.
Тогда Жан организовал из бывших подмастерьев Бланшара артель и сам приступил к изготовлению эмали.
Через два дня явилась полиция и закрыла заведение, как изготовляющее эмаль по чужому патенту.
Так добродушный толстяк эмалировщик Бланшар оказался обладателем законнейшего, составленного по всем правилам, патента на усовершенствованную белую эмаль.
Этим окончилась карьера Жана-эмалировщика. Единственное, чем он теперь располагал, было неограниченное количество времени для чтения книжек.
Но очень скоро Жан увидел, что чтение, как бы оно ни было полезно, не может дать ни сантима. А поиски работы не приносили ничего, кроме усталости и голода.
Сталкиваясь ежедневно с десятками и сотнями таких же, как он сам, работников, не занятых ничем, кроме собственных мыслей, Жан задумал было на основах товарищества организовать слесарную мастерскую. Нашлось несколько молодых людей, согласившихся расстаться с последними постельными принадлежностями и с наименее необходимыми деталями туалета. На собранные гроши купили инструменты. Верстаки и оборудование смастерили сами. Мастерская товарищества нашла себе приют в заброшенном сарае полуразрушенного дома на одной из улиц предместья Сент-Антуан.
Через несколько дней уже половина членов товарищества могла кое-что мастерить у верстаков. Появились первые заказчики. Дела обещали наладиться. Ленуар, старший в товариществе, чувствовал себя на седьмом небе. Перспективы были самые радужные.
Увы, и этим надеждам суждено было жить недолго! Через неделю во двор явился комиссар округа с жандармами и потребовал хозяина. Когда ему объяснили, что хозяина у них нет, — вернее, что хозяева здесь все члены товарищества, — у комиссара сделались большие глаза.
— А разрешение? Где разрешение полиции на действия такого товарищества? — воскликнул он.
Разрешения не оказалось.
Комиссар не стал терять времени на объяснения. Мастерскую опечатали. Ленуара и слесаря Даррака, наиболее деятельного и активного члена артели, арестовали и увели.
Все кончилось бы отлично, и нет сомнений, что Ленуару удалось бы убедить следователя в своей полной лойяльности, если бы не Даррак. Слесарь держал себя вызывающе, точно он только того и добивался, чтобы их упрятали в тюрьму. И кончилось тем, что обоих руководителей товарищества посадили на три месяца.
Даррак не сетовал. Хотя тюремную похлебку нельзя было назвать изысканной пищей и температура в камере оставляла желать лучшего, все же здесь был стол и крыша, бесплатный приют на зиму — самое тяжелое для безработного время года.
