Страшная гроза, которую видел Софроний восстающею от юга на Иерусалим и которая над ним разразилась еще во дни его святительства, была новая вера лжепророка Магомета, возникшая, как некий пустынный вихрь, из песков Аравии и проповеданная оттоле оружием по вселенной; кровь и пламя знаменовали путь ее и пределы. Сбылось предсказание ангела Агари, скитавшейся некогда в пустыне Аравийской с отроком своим Измаилом: что он будет муж дикий, и руки его на всех, и рука всех на нем, и что вселится с оружием пред лицом братии своих, чад Аврамовых, плотских и духовных. От колена Измаилова возник Магомет, из племени корейшитов; скитался он с верблюдами по пустыням, предаваясь созерцаниям и почерпая понятия об иудействе и христианстве от рассеянных в Аравии евреев и от некоего еретического инока Сергия, с коим встретился в Вострее во время своего странствования для купли житейской. Сорока лет выступил он на поприще мира и, убедив сперва в своем небесном посольстве богатую вдову, на коей женился, племянника Али и тестя по другой жене, Абу-Бекра, проповедовал единство Божье посреди идолопоклонников, признавал пророков и посланников Божьих: Ноя, Авраама, Моисея и Мессию, Господа Иисуса, чудно рожденного от Девы, как слово и дух Божий, но не распятого за род человеческий, а спасенного будто бы тайно Богом из рук евреев; признавал Ветхий и Новый завет, но в искаженном виде, и составил из отрывков священных преданий собственную книгу Коран; ибо себя выдавал он за исправителя иудеев и христиан и за последнего из пророков, обещанного Богом, для обращения к истине всех народов; посему и изложил новое законодательство свое в Коране, повелевая всех покорять его учению. Принужденный бежать из Мекки в Медину от восставших против него корейшитов, в 622 г. по P. X., он утвердился в Медине. Бегство сие, по-арабски эгира, принимается за начало летосчисления у последователей Магомета; семь лет спустя победителем вступил он опять в Мекку, и уже в час смерти вся Аравия преклоняла пред ним колена. Тесть его, Абу-Бекр, принял после него звание халифа, т. е. его наместника или властителя всех правоверных, и собрал в одну книгу рассеянные листы Корана.
Тогда выступил бурный поток сей из пределов Аравии и разлился по вселенной. Сирия и Палестина первые испытали силу фанатизма Магометова и тем скорее подверглись игу чуждому, что еще не успели оправиться от опустошений персидских. Малые дружины императора, который не ожидал, после своих славных побед, столь сильного нападения с юга от пренебрегаемых им сарацин, не могли защитить безлюдных городов. В окрестностях Газы были первые сражения греков с арабами, которые предлагали мир и братство с одним лишь условием – принять их веру, и все предавали огню и мечу, если отвергали Коран. Амру, Калед, Обеид были вождями неодолимых дружин, и уже пред ними пали главные города Сирии, Востра и Дамаск, когда халиф Омар заступил место Абу-Бекра. Дошла очередь до Иерусалима, ибо, по общему совету старейшин арабских и по уважению, какое питали последователи пророка к сему месту погребения пророков, они жаждали овладеть им: военачальник арабский получил повеление осадить Св. Град. Император Ираклий, после падения Дамаска, удалился с войсками в Антиохию, не в силах будучи противостоять новой буре, как некогда Хозрою, и, по свидетельству летописца Феофана, унес с собою, из Иерусалима, Честное Древо Креста, дабы оно вторично не досталось в руки варваров, ибо предвидел, что не устоит против них Св. Град. При первом повелении халифа пятитысячный отряд войск арабских, под начальством Абу Софияна, подступил к стенам Иерусалимским, и мало-помалу собрались другие войска. Все предложения о сдаче были отвергнуты и отбиты первые приступы, продолжавшиеся в течение десяти дней. Славный воевода Обеид, приведший с собою остальные дружины, думал устрашить осажденных зрелищем своих несметных полчищ и написал к ним письмо такого содержания: «Мы требуем от вас, чтобы вы признали единого Бога и Магомета его пророком, и страшный день судный, и что мертвые восстанут из гробов. Когда обнародуете сие исповедание, нам уже нельзя будет проливать крови вашей, ни расхищать имущества и чад ваших; если же отречетесь от сего, то должны платить дань; иначе пошлю против вас людей, которые более любят смерть, нежели сколько вы сами любите упиваться вином и пресыщаться свиным мясом; и я не оставлю вас, если сие угодно будет Богу, доколе не порабощу вас и детей ваших, истребив и тех, кто за вас сражался». Надпись сего письма была: «Именитым гражданам Элии», ибо так называли Иерусалим арабы; но не устрашились угроз мужественные воители Св. Града, и в течение четырех месяцев продолжались непрестанные вылазки, стоившие много крови и осажденным, и осаждавшим. Положение сих последних было еще затруднительнее от чрезвычайно холодной зимы, их обуревавшей под шатрами.
