Все это громоздилось одно над другим, но держалось крепко.
Зебу, навьюченный большими и малыми вещами, походил на осла странствующего старьевщика. Виднелись только голова да хвост, все остальное скрывалось за массой вьюков, над которыми возвышалась мадемуазель Фрикетта, удобно восседавшая в седле.
Сначала Фрикетта опасалась, что Барка не в состоянии будет идти с такой тяжестью, но кабил громко расхохотался и стал поспешно ходить гимнастическим шагом.
– При необходимости я и тебя бы еще нес! – заметил он в заключение.
Успокоенная насчет выносливости своего проводника, Фрикетта слегка тронула ремень, продетый в ноздри зебу:
– Ну, горбун, в путь-дорогу.
Зебу закачал головой, тряхнул горбом и медленно тронулся.
Мадемуазель Фрикетта могла отправиться в Моровайо по реке и морю, дороге более удобной и короткой, чем сухопутная. Но в таком случае пришлось бы оставить зебу, этого доброго горбуна, которого Фрикетта уже успела полюбить.
Кроме того, Барка хорошо знал сухопутную дорогу, так как не раз хаживал по ней, и считал для себя вопросом чести провести по ней свою тебию без приключений.
Наше трио, выйдя из европейского квартала Маджунги, миновало несколько хижин туземцев, прошло мимо «лагеря мангов» и вступило в местность, поросшую редким кустарником.
Горбун шел бодро, мерно покачивая Фрикетту на своем горбу, а Барка, согнувшись под своим мешком, шагал рядом, с ружьем на перевязи, с палкой в руке, насвистывая марш.
Обогнув холм Рова, они удалились от гавани, направляясь к северо-востоку, и скоро увидели прекрасные манговые и хлопчатниковые деревья Мадагаскара.
По дороге попалось несколько арабских могил – простых четырехугольников, сложенных из камня, с невысокими башенками на углах. Барка отдал по военному честь этим усыпальницам.
Фрикетта видела издали город с его белыми домиками, живописно выглядывавшими из зеленых деревьев, а дальше безбрежный голубой океан, сливавшийся с небом.
Вид был, действительно, прелестный, и молодая девушка осталась очень довольна первым переходом.
Барка, не сентиментальный от природы, указал Фрикетте на необозримую зеленую равнину, на окраине которой сверкало устье Бетси-бока.
После короткого отдыха путники продолжали идти по каменистой дороге, перерезанной известковыми скалами.
Через три часа дорога привела в опустевшее селение, состоявшее из десятка полуразвалившихся хижин, обитатели которых бежали.
– Это – Ампаршингидро, – сказал Барка. – Мы остановимся здесь и закусим.
