Тетя Густава всегда отличалась завидным здоровьем, но после войны ее сильно разнесло. Сравнение человека с бегемотом — такое же преувеличение, как сравнение выигрыша в лотерее со взрывом атомной бомбы, к какому любят прибегать люди, лишенные чувства слова. Но тетя Густава была и впрямь похожа на бегемота, и Эрлинг старался не думать о ее весе. Первый раз он увидел тетю Густаву летом 1945 года, уже тогда она была непомерно толста. Поэтому он полагал, что и в молодости она тоже была толстой.
Пыхтя, как паровоз, она принесла кувшин домашнего сидра и налила Эрлингу полный стакан. Себе же взяла хлеба и сыра, она достала их из ящика буфета, который выдвинула настолько, что он закрыл весь ее огромный живот. Перед домом стояло такси с невыключенным мотором, но тетю Густаву это не смущало.
— Ну, рассказывай, — велела она и засунула в рот почти весь кусок хлеба с сыром.
Из одного ящика в другой, подумал Эрлинг, и пригубил стакан, прежде чем осушить его.
— Хороший у тебя сидр, — сказал он.
— Можешь выпить хоть весь кувшин. — Тетя Густава запихнула в рот остатки хлеба и вооружилась ножом, чтобы отрезать еще кусок. — Чем ты был занят в последнее время? Небось кутил с девушками?
Эрлинг сказал, что он писал книгу.
— Опять писал? — с презрением спросила тетя Густава и запихнула в себя новую порцию хлеба. — Не понимаю людей, которые могут ничего не делать. Правда, ты много времени проводишь в Венхауге.
Эрлинг добродушно рассмеялся. Не переставая жевать, тетя Густава мрачно взглянула на него.
— Чего смеешься?
Смеяться и впрямь было нечего. Многим писателям Норвегии пошло бы на пользу, если б они несколько раз в год приезжали в Венхауг и получали, так сказать, свою порцию удобрений. Но почему-то в Венхауг люди попадают лишь после того, как у них появится собственный дом и надежный кусок хлеба, подумал он, вдруг став серьезным.
— Твой отец был портняжка?
— А что? — быстро спросил он, удивившись ее вопросу.
— Хорошее дело. Вот если бы мой муж умел шить.
Эрлинг выпил еще стакан сидра и встал, он спешил в Венхауг, а то бы еще раз с удовольствием послушал ее рассказ о муже, взлетевшем на вершину ели.
— Между прочим, а как его оттуда сняли?
Тетя Густава уже так погрузилась в свои воспоминания, что сразу поняла, о чем он спрашивает:
— Я тебе об этом не говорила, потому что это мало приятно. — Она откинула голову и высыпала в свою вечно голодную глотку горсть хлебных и сырных крошек. — Подцепили багром и сняли.
