"В 3 3/4 часа пополудни тихо, чинно, стройно переменили лошадей. Экипаж закрытый со спящим гением России помчался далее. К нему навстречу шел зарумяненный восток, а сзади катился смиренный экипажец отца благочинного, Струтинского, который прибыл на всходе солнечном домой и разбудил нециих, еще спавших".
И тотчас после этой отметки идет следующая. Благочинный Струтинский встречает другого гостя.
"Мая 23-го (1845). Надобно ожидать другого гостя - митрополита. Опять хлопоты, суета - за хозяйство некогда и подумать. Вчера, впрочем, посеяно три меры проса и малость лену, а сегодня роздано жалованье, и прихватом слепил проповеденку на неделю св. отец и на случай прибытия владыки, о котором неизвестно еще, где предполагает литургисать. Послан нарочный уведать".
"24-го мая. Получив обстоятельное описание выезда нашего пастыря, из которого видно, что он будет литургисать в Радомысле, - я побывал в Белогородке для совета".
"25-го мая. В полдень завез Анну В. -в Белогородку и узрел там животрепещущих щук, заготовляемых на фриштык для владыки, имеющего завтра служить литургию и завтракать".
"26-го мая. Еще сушу ми на одре, утром получен с почты пакет, из которого усмотрено, что митрополит отправится из Киева в воскресенье. Вот и расстройство: священство съехавшееся разъедется, и я тоже".
"27-го, неделя и новолуние. В служении изморился и мокрую рубаху переменил. Сплю... - Гремит - сплю; проливной дождь - сплю... Снится встреча... сплю... и думаю, что владыка в такую пору не осмелится отправиться, Ergo {Следовательно (лат.).} - еще больше сплю и храплю не хуже Ионы. Наконец в три часа пробуждаюсь - солнце на небе сияет, а грязь в моих сенях воняет. Собравшись, прибыли к Белгородку и застали восемь священников в облачении. Через час и владыко со свитою на тридцати лошадях. Рев-илы (ревуны - басы, дьяконы, певчие), прибывшие вперед, испугали мою Липушку, наговорив, что Соколовский (помещик с. Горемичи) просил владыку на ночлег; но я себе думаю: брешете, дорога нисколько в провале не исправлена, да и его нет в доме... А тут пристав объявил уже мне, что владыка намерен далее ехать и велел заготовлять лошадей... Вот тут я, по правде сказать, окаменел, не зная сам, что мне и делать?"
Но обстоятельства, поставившие отца Фоку в такое положение, что он "окаменел", изменяются, благодаря участию отца ключаря, которому было передано, что у отца Фоки "расстройство", - после чего ключарь "обещал все уладить".
