Мама однажды вернулась из гостей улыбающаяся и вся какая-то лучистая. Ездила к своим знакомым, дочка которых была на шестом месяце. Погрузилась в атмосферу всех этих счастливых приготовлений к встрече новой жизни, во всю эту милую пеленочную суматоху.
— Представляешь, — говорила она по возвращении. — Человечек еще не родился, а его уже так любят.
Да, любят, и, наверное, ему уже припасли красивое имя. Но какую любовь и какие имена он встретит за пределами семьи? Что за мир его примет? Тот, что мы с вами своими руками сделали? Нас почти всех любили и ждали тут, однако в толпе одиночек мы мастерски не подаем виду. Только недавно понял, что меня тяготило долгое время. Я просто не мог подобрать этому верной формулировки, но теперь скажу: я устал видеть вокруг себя людей, готовых к злу. Конечно, в нашем мире практично и дальновидно быть начеку, но диалектику вещей не перехитришь: человек, готовый к злу, это человек, готовый причинить зло. И, к сожалению, наша способность трезво оценивать ситуацию часто хромает, почему мы и воплощаем эту готовность в необоснованное действие. Заботясь о собственной безопасности, мы зачастую огульно причисляем не успевших провиниться людей к выродкам. Я в дальнейшем неоднократно рассказывал женщинам этот эпизод с Настей. Примечательно единодушие, с которым они осуждали ее доверчивость и возмущались неполноценностью ее воспитания. А я лично горжусь знакомством с таким человеком. В ней теплится искорка будущего, в котором люди научатся жить и мыслить иначе, без страха, унизительного для боящегося и унижающего того, кого боятся. Механизм страха изначально встроен в наш инстинкт самосохранения — верно! Но мы все как-то забываем перевернуть медаль, на обратной стороне которой начертано: испуг провоцирует на насилие. Именно испуг жертвы превращает латентного агрессора в агрессора активного.
А моя случайная знакомая Ира высказалась про Настю так:
— Или совсем из ума выжила, или просто готова с первым встречным.
Ирочка, на каких дровах работает твой мозг? Не шипи на меня, как потревоженная эфа, если будешь читать наши страницы, на меня это не действует. Загляни еще раз во вступление: мы не закомплексованные графоманы, мы не трусливые бумажные реваншисты, царапающие пасквили и эпиграммы во имя своей маленькой сатисфакции. Резкость нашего тона — это уместная агрессия в отношении тех, кто беспричинно включил роль жертвы. Все, что ты видишь туг, — лишь сухая фактология, перемежающаяся с рассуждениями в попытках осмыслить происходящее.
