«Ах, Самарин, Самарин, — думал я. — Ты бы сейчас своего Мартынюка послушал!»
— …А в армии какой же я «агротанкист»? Танкист — первый класс у меня. И не мог я мост порушить, не делал разворота… А вы из какой роты, товарищ старший лейтенант?
— Из той, что колейный мост поломала.
— Значит, вы верите? — Мартынюк посмотрел вопросительно.
Я лишь кивнул.
В столовой мне встретился старшина нашей роты. Он подтвердил, что на последнем вождении один из танков повредил колейный мост. Надо было, конечно, привести препятствие в порядок, но роте объявили срочный сбор.
— Почему не доложили?
— Моя вина. Но, пока собрали людей, соседи уже водить начали. Думал, они сами наладят.
Я быстро шагал к офицерскому домику, хотелось поскорее встретиться с Самариным. Что он теперь скажет? Вспоминались его рассуждения о духовном родстве с природой, о зоркости собственного взгляда на нее… Рассуждает о мироздании, а рядом с собой не видит человека. Такие вот ахают, умиляются при виде стайки облаков или зеленой лужайки, могут с гневом говорить о тех, кто сломал зеленую ветку, и безучастно относятся к душевной боли человека…
Хорошо, что в ту минуту я не застал Самарина в нашей комнате. Мог наговорить такого, что дружбе нашей, вероятно, пришел бы конец.
Я сидел с книгой, слушая, как дождь шепелявит по стеклам и листьям деревьев под нашим окном.
Алешка вернулся к вечеру. Промок, но, кажется, был доволен проведенным днем. Остановился у порога с берестяным лукошком в руках — успел смастерить в лесу! С козырька фуражки стекали капли. Поставил лукошко с грибами у порога, тут же присел на табуретку, намереваясь снять сапоги. Оживленно рассказывал:
— Грибов!.. Год нынче особый выдался, набрать можно, сколько унесешь. А ты как провел день?
— С солдатами на озере… Видел там, между прочим, Мартынюка. Говорил с ним.
— Интересно, о чем?
— Да вот, оказывается, тот колейный мост повредила наша рота, я проверил. Так что делай выводы.
Мои слова застали Самарина в напряженной позе, когда он пытался стянуть с ноги промокший сапог. Внезапно выпрямился, натянул сапог, поднялся и прошел к столу, оставляя на полу следы, сел.
— Еще что?
Я рассказывал подробно, не опуская ни одной мелочи из беседы с Мартынюком, даже старался передать оттенки его речи. Против обыкновения Алешка ни разу не перебил меня, не задал ни одного вопроса, а когда я умолк, поднялся, внимательно оглядел выставленные на подоконнике фигурки и вдруг одним движением смахнул их на пол.
