Монах покосился на него, чтобы разглядеть получше. При свете свечи лица у всех были бледные, землистые, с глубокими тенями вокруг глаз.
— Вы ведь меня узнаете, батюшка? — спросил Андроник, ероша рукой волосы.
— К нам много господ приезжает, — ответил монах, опуская взгляд. — Всех не упомнишь.
— Но меня-то вы знаете, — сказал Андроник вполголоса, как бы только для монаха. И, резко отвернувшись от него, обвел рукой вокруг. — Я знаю здесь каждый камень, как будто живу здесь от начала начал… Иной раз думаешь — а не приснилось ли мне это? — столько всего я помню. Кто мне все это рассказал, кто показал?.. Точно я родился одновременно с монастырем.
Г-н Соломон счел нужным рассмеяться. Он поднял одну из наполненных уже корчаг и, довольный ее тяжестью, подержал на весу.
— Говоришь ты как по писаному, — бросил он Андронику. — Как в тех россказнях про разных типов, которые воображают, что уже один раз жили на этом свете, в другом виде.
— Нет, не то, — просто возразил Андроник. — Мне не кажется, что я уже один раз жил, когда-то давно, в другой оболочке. Я чувствую, что сам жил здесь все время, с основания монастыря…
— Э, тому будет добрая сотня лет, — невозмутимо заметил монах.
— И даже больше, чем ваше преподобие считает, — поправил его Андроник, усмехнувшись.
Владимир с опаской поглядывал на его хмурое лицо. То ли промозглый воздух, то ли пары пролитого вина, то ли мельтешенье в глазах от пляски теней по стенам были причиной, но он не узнавал Андроника. Ему казалось, что тот осклабился, бросая им всем, в издевку, свои странные слова; что глаза его мечут искры и что мрачность лица вот-вот сменится гримасой хохота. Как же другие не замечают, что Андроник ерничает — или он бредит наяву, хмельной от какого-то иного зелья?
— Платим честно-благородной уходим, — говорил между тем г-н Соломон, отсчитывая купюры.
Капитан Мануила, почти скрытый мраком, впал в оцепенение, из которого его вырвал лишь голос Андроника:
— Никто, я уверен, не знает, что на этом месте погибла наследница Морузи, родная его дочь, по крови, а не та, что он удочерил во втором браке.
Монах в испуге вскинул на него глаза и поспешно перекрестился. Андроник же, как бы ничего не заметив и в упор глядя на капитана Мануилу, вел свое:
— Я и сам не могу вам сказать, откуда я это знаю, но так было. Здесь она умерла, красавица Аргира, млечная дева, как ее называли в насмешку.
— Как она умерла? — почти беззвучно спросил Владимир.
— Ее бросили сюда без ведома старика отца… Кто говорит, что даже и без ведома настоятеля. В те времена женщинам не полагалось входить в мужские монастыри. Привезли ее ночью, здесь она и умерла, а отчего и какой смертью, никто не знает. От нее хотели избавиться, потому что в тот год старика задумали женить во второй раз, наследница уже ждала… И умерла Аргира на третью ночь. Здесь, вот на этом самом месте.
