«Я ревную! — честно призналась она себе. — Нельзя быть настолько глупой, чтобы ревновать к мачехе!»
Она могла видеть себя в зеркале, свое скромное черное платье, бледное лицо в обрамлении темных волос.
Кому придет в голову смотреть на нее, когда рядом с ней мачеха сияет, как солнце… золотое и великолепное, как изображал его Тернер?
Ей казалось, что она все еще слышит голос герцога, и хотя она пыталась приписать это своему воображению, боль не проходила.
Она заставила себя думать о том, что ей предстояло сделать. Ради него, а не только ради себя и мачехи.
Как можно допустить, чтобы он утратил что-то, столь для него дорогое? Как может картина, говорившая с ним на ему одному понятном языке, попасть в чужие руки, достаться кому-то, для кого важна ее стоимость, а не красота?
— Я верну ее! Это мой долг! — прошептала Темпера.
Голоса снизу доносились уже не так громко. Она подошла к двери и осторожно открыла ее.
Она не ошиблась.
Гости вышли в холл. Дамы кутались в накидки, мужчины надевали плащи на атласной подкладке.
Темпера услышала голос герцога, который обращался к гостям:
— Сэр Уильям, вы с супругой поедете в первом экипаже, и, пожалуйста, захватите с собой лорда Юстаса. А вам, граф, я хочу доставить особое удовольствие. Вы будете сопровождать леди Ротли, и прихватите с собой по дороге Лиллингтонов. Я обещал подвезти их с их виллы в Эзе.
— С огромным удовольствием, — отвечал граф.
«Как может герцог отправлять мачеху одну с графом, пусть и в недолгую поездку», — с негодованием подумала Темпера.
Но она знала, что мачеха будет только счастлива, а о чувствах графа тоже догадаться было несложно.
— А мы с вами, Джордж, — продолжал герцог, обращаясь к лорду Холкомбу, — будем сопровождать вашу очаровательную супругу.
Темпера предположила, что леди Холкомб в восторге от перспективы ехать с герцогом и будет считать, что ей в какой-то мере удалось обойти соперницу.
Все общество, болтая и смеясь, направилось к выходу. Через несколько минут первый экипаж отъехал. А за ним и второй. Третий был уже у подъезда.
— Спокойной ночи, Бэйтс, — сказал герцог дворецкому.
— Спокойной ночи, милорд.
Лакеи захлопнули дверцы, и Темпера услышала шорох колес по гравию аллеи.
Лакеи вернулись в холл.
— Сначала поужинаем, — провозгласил Бэйтс торжественным тоном, — а потом уж уберем со стола.
— Я надеялся, что вы так и распорядитесь, мистер Бэйтс, — сказал один из лакеев. — Я уже порядком проголодался!
Кто-то еще пошутил по поводу жадности некоторых, а затем звук их шагов и голосов замер в коридоре, который вел в кухню.
