Думаю, в момент, когда он садится на кровати, окончательно сбросив сон, его заклинания таковы: «Надо, а надо это всегда хорошо», «Я вернусь домой, меня откормят и отогреют», «Пока еще я здесь, не на холоде», «Скоро покурю». Слова лишь приблизительно передают их содержание, поскольку это не мысли, а что-то слишком смутное, чтобы быть мыслями. Защитные буферы, висящие вокруг бодрствующего сознания, которое, не подозревая о них, черпает из них деятельные мысли, например, «не буду курить за завтраком, а вот дойду до платформы — сразу закурю!»
На улице темно и тихо, когда он выходит. Синий снег поблескивает в скудных лучах фонарей холодными искорками. Дома оживают, загораются все новые квадратные огоньки, веселые, разноцветные. Навстречу проезжает снегоуборочная машина и какая-то дребезжащая «семерка» с ярославскими номерами, воцаряется вновь гулкая тишина, с отдаленными, нездешними рыками, гудками, звонами. В небе еще видны звезды. Когда он взглядывает на звезды, подключается к защите сознания еще одна оберега: «Долгий день впереди — хорошо: жизни много».
Электричка подходит, когда он, стоя на перроне, почти выкурил сигарету. Он доканчивает ее уже в тамбуре, вытягивает вторую, но раздумывает и проходит в салон. Волшебный рубеж пройден, родной мир остался позади, начинается путешествие героя. Просыпаются новые помощники: «Я смогу долго неподвижно сидеть, моргая изредка, и никто не помешает мне; я рептилия», «В любой момент я смогу покурить: столько свободы!», «Здесь тепло, там холодно, и я здесь, а не там!», «Я увижу знакомые приметы на дороге, и буду знать, сколько пройдено».
Если не забудет, он обязательно вставит наушники и включит хорошо знакомую музыку, чтобы тут же перестать ее замечать. А вот в телефон играть не будет. Еще слишком рано, и в нем еще много сна. Не раскрутился пока маховик, требующий отвода вращения — на какие угодно шестеренки, будь то курение, щелканье зажигалкой, разговор по телефону или игра в змейку. Но придет еще вечер, время, когда мозг воспален, когда печень тяжела, даже без помощи алкоголя и жирного, когда в глазах потрескались капилляры, а в легких разверзлась никотиновая черная дыра, которая готова поглотить еще хоть пачку, хоть две. И вот тогда телефон с играми придет на помощь в равнодушной, безвоздушной электричке, своим движением навязывающей неподвижность проглоченным ею людям.
Впрочем, думать о вечере пока нельзя, иначе можно обезуметь от огромности времени, ведь это в месяце его мало, а в отдельно взятом рабочем дне — почти бесконечность.
