На пересечении с другой большой улицей они повернули и остановились возле двери невиданной красоты: насыщенно зеленой, с серебристыми вставками, отражающими предметы. Двое направились к двери, сделали жест рукой, приглашая его, и скрылись внутри.
Он задержался разглядеть отражение. Приблизил лицо к тускло поблескивающей поверхности; увидел цилиндрическую пористую голову с тремя неровными черными отверстиями, стянутую многократно обернутым, серым от грязи эластичным бинтом. Приблизился еще, почти прижался головой к поверхности, и она стала полупрозрачной, так что отражение исчезло.
Внутри стоял сказочный запах, запах порядка! Просторный зал был разделен стенками высотой в человеческий рост, почти ровными, идущими параллельно одна другой. У входа стояли четыре огромных пакета, в двух лежали валенки и шуба. Момент был уже в шубе и трясущимися руками надевал валенки. Скотч дождался, пока Момент наденет одни из них, и снова пошел вглубь зала, указав жестом, чтобы шли за ним.
Они остановились возле просвета в одной из черных стенок. Просвет был шириной около метра и разрывал стенку полностью, только горизонтальный цилиндрический штырь вверху соединял ее блоки. На нем висели треугольные предметы, зацепленные за штырь крючками, повторяющими его округлость. Вешалки, так они назывались.
Спутники указали ему на край просвета, один из них вынул бумажку с надписью "ЛЕПИТЬ". Они склонили головы, их тела стали покачиваться. Угол стенки начал испаряться, отступать вглубь. Скорость процесса стала неравномерной, быстрее всего испарение шло вглубь и вниз. В глубине возникло треугольное препятствие, острие которого приходилось на уровень цилиндрического штыря. Материя испарялась вокруг, но треугольник оставался неизменным. И вдруг грубый, еще полностью не вычлененный из монолита стенки колоколообразный предмет с плоской треугольной вершиной заслонила картина из его воображения: пушистая рыжая шуба, висящая на вешалке. Образ стягивал на себя все внимание. Вокруг не стало ничего, кроме шубы... Когда он очнулся, шуба действительно была перед ним, и руки его товарища снимали ее. Просвет расширился, а на штыре в верхней части стенки образовалась еще одна вешалка.
Наконец его охватило изумление, недоумение: откуда в его уме есть картины идеальных вещей и слова для их обозначения? Откуда, если совсем недавно он, кажется, не существовал? Пытаясь вспомнить, что было до того, как он увидел человеческую голову, и его подняли на ноги, он сталкивался с непроницаемой завесой.
