Он проснулся от болезненных толчков в бок. Открыв глаза, увидел перед собой высокий пористый цилиндр с тремя черными неровными отверстиями посередине, два выше, одно ниже. Цилиндр вырастал из бугра рыжего меха, позади серела дымка. В несколько слоев цилиндр охватывала коричневая глянцевая лента шириной в ладонь. Слои ленты сходились в две складчатые полоски: одна — выше двух верхних отверстий, другая — ниже, между ними и третьим. На боках цилиндра слои ленты вновь разделялись, и на затылок уходила широкая поверхность коричневого глянца, покрытая множеством мелких неровностей.
По форме головы он понял сразу, что перед ним человек. Откуда взялось это знание и само слово, само начертание "человек" в его голове, как и множество других слов-начертаний, он не знал. Блестящая новизной рыжая шуба до колен и чудовищного размера валенки своей выраженностью, окончательностью манили, их хотелось нюхать, от них исходил сладостный аромат порядка. Человек наклонился и протянул руку. Полы шубы между пуговиц раздвинулись, и из них вылезли грязные рваные лохмотья.
Он протянул руку в ответ. Рука закоченела и плохо слушалась. Человек крепко взял его руку, оперся на переднюю, согнутую в колене ногу и резко потянул на себя.
Он хотел подпереться второй рукой, но та была отлежанная, бесчувственно болталась. Ноги его заскользили обо что-то твердое и гладкое. Он упал бы, но сзади его поддержала пара рук. Его поставили вертикально. Слабость навалилась, закружилась голова. Он глядел перед собой через плечо человека в шубе, наслаждаясь благодатным запахом, а руки сзади что-то делали с его телом. Все, что он видел перед собой, состояло из черного ноздреватого материала, непонятно по виду, мягкого или твердого. Прямо, вдаль, уходила улица с каплевидными буграми по краям. Ее ограничивали черные глыбы во много человеческих ростов высотой. Их поверхности были усеяны сотами — черными впадинами неправильной формы, чаще всего близкой к овальной. У земли глыбы имели выступы на равных расстояниях друг от друга, и в них зияли зевы пещер. Неровная плита была прикреплена к краю ближайшего зева. Она слегка раскачивалась, и незакрепленная ее сторона то выступала наружу, то уходила в тень входа. От разглядывания плиты перед мысленным взором возникли линии, сложившиеся в слово: "дверь".
Он смотрел на нее дольше, и в воображении вырисовывался иной образ этой плиты, желанный. Он перестал видеть улицу и глыбы перед собой, черное вещество внизу и серое небо вверху. Желанный образ плиты занимал все пространство перед его взором, и воображение усиленно работало, чтобы еще улучшить его. Плоскость плиты стала совершенно ровной, ее стороны — прямыми, углы одинаковыми. Плита расположилась вертикально и прикрепилась к выровненной вертикальной стенке входа двумя составными цилиндриками, в которых одна часть легко поворачивалась относительно другой. Вторым краем плита прилегла ко второй стенке входа и перестала раскачиваться. У нее появился угловой выступ на внешней поверхности, чтобы можно было потянув за него рукой, повернуть плиту на цилиндриках и открыть вход. Наконец, он стал менять цвет плиты. Серое пятнышко возникло посередине черноты и стало расширяться. Больше чем половина поверхности была уже приятно серая, когда его выдернули из его странного транса.
