История злаков в какой-то мере становится историей человека.
Быть может, в один прекрасный день почва и злаки даруют нам более ясную картину нашего собственного происхождения. Возможно, они выявят связи между различными частями расколотого суперконтинента, в которые сегодня мы не склонны верить. И временные пределы знакомства человека с зерновыми злаками несомненно будут отодвинуты намного дальше ныне известных полей Иерихона>{21}, возделанных участков Иранского нагорья.
Надвременным спокойствием веет от масаев, что со своим скотом медленно движутся под небесами через желтую степь. Как будто ожила страница истории: именно так странствовали многие сотни людских поколений.
Но, глядя, как масай, который только что подходил к нашей палатке, пропадает за горизонтом вместе со стадом, я знаю, что его дни в истории сочтены.
Над африканским ландшафтом странствуют, вихрясь, столбы пыли. Ветер уносит землю, уносит частицу человека Африки.
Материально незатейливой общине африканца, которую мы с нашей технической близорукостью именуем примитивной, как правило, было присуще ясное понимание взаимосвязи человека с землей. Земля была священна. Никто не мог владеть ею единолично. Землей заведовал коллектив — род или племя, многие члены коего были мертвы, другие жили, большинство еще не родилось. Изначально право пользования было даровано предкам по соглашению с духом земли, когда они занимали новый участок. В этом основа типичной для обширных областей Африки традиции коллективизма.
На соглашении с духом земли зиждились самосознание племени или рода, их история и чувство надежности в ненадежном мире. Соглашение узаконивало право на территорию и требовало взамен уважительного отношения к земле. Когда численность племени или рода увеличивалась настолько, что какая-то группа была вынуждена отделяться в поисках другого угодья, первым делом полагалось оборудовать культовую площадку, символизирующую неразрывную связь с предками и узаконивающую обладание новым участком. Если землю захватывали у другого племени или рода, этот акт не всегда носил примитивно грубый характер: предводителю захватчиков надлежало жениться на дочери побежденного вождя, чтобы приобщить свой род к соглашению первоначальных пользователей с духом земли.
Однако чувство взаимосвязи с землей у пользующих ее общин этим не ограничивалось. Это видно даже по фоссилиям людской речи: слова «гумус» и «гомо» оба происходят от индоевропейского обозначения земли — «дхгхем». Слова, что через эпохи доходят до нас, мифы, до сей поры сохранившие свою живость, ритуалы, повторяемые несчетными поколениями, коренятся в древнейшем представлении о земле-матери. Земля была тем чревом, из которого вышел первый человек, просуществовав какое-то время зародышем в ее темных недрах.
