"Первое чудо" — претворение воды в вино на свадебном пиру (по Иоанну, гл.2). Посещение свадьбы и это чудо на ней стало на все времена знамением освящения нашей радости жизни. "Кто людей любит, тот и радость их любит" (Достоевский). И еще большим контрастом в этом благословении человеческой радости звучит Своя печаль Иисуса. Когда Мать обращается к Нему со словами: "Вина нет у них", — это просьба о чуде. Нехватка вина на свадьбе и для бедняков была бы постыдным несчастьем. "Иисус говорит Ей: что Мне и Тебе, Жено? Еще не пришел час Мой". Идиоматическое выражение "что мне и тебе" означает в греческом оригинале Евангелий ПРОСЬБУ О ПОЩАДЕ. "Что нам и Тебе, Иисус Назарянин? Ты пришел мучить нас", — кричат бесноватые в других Евангелиях. Жена Пилата посылает сказать мужу : "Ничтоже тебе и Праведнику Тому" — т. е. не делай зла Праведнику Тому (по Матвею, гл.27). "Час Мой" — это везде в Евангелиях означает Голгофу. Итак, первое чудо сотворено по вере Матери, и перед совершением его Христос произнес эти странные печальные слова, означающие просьбу о пощаде, предчувствие Голгофы… Первое чудо было началом пути на крестную смерть. Чудеса Его сострадания стали причиной Его страданий, потому что возбудили решимость врагов убить Иисуса (проф. М. М. Тареев, "Христос").
В этих расчищенных красках икона "Брак в Кане Галилейской "представляется особенно совершенной. Образ Христа так соответствует нашему внутреннему откровению. Вспоминается выражение Фаррара по какому‑то другому поводу, что Христос идет по нашей земле " с челом, приосененным любовию и печалью… И в заключение — такая реалистическая подробность, это шутливое обращение к жениху тамады–архитриклина: "Всяк человек прежде доброе вино предлагает, и егда упиются, тогда худшее: ты же сохранил еси доброе чино доселе"… Но вот мы "вспоминаем": а что де нам думать о самом чуде? Неужели химическое "претворение" вина из воды? Или, может быть, чудо порядка психического — восприятие воды, как вина? Или, наконец, — художественный вымысел, неведомо как возникший из предания, "сюжетная форма", что ли, для назидательного рассказа? На примере "первого чуда" так ясно видна мучительная, с то и вовсе непреодолимая трудность восприятия евангельских чудес для современного человека. Можно сопоставить с этим другую икону того же евангелиста: "Христос и грешница" (по Иоанну, гл.8). Там тоже чудо — величайшее чудо, когда книжники и фарисеи, лютые враги Иисуса, "будучи обличаемы совестью, стали уходить один за другим, начиная от старших до последних". Но это чудо душевное, оно не противоречит нашим знаниям о физической природе, и мы можем свободно говорить о нем всюду; тогда как лишь очень немногие даже из нас, христиан, могут теперь с чистым сердцем, без всяких задних мыслей слушать или тем менее рассказывать о превращении воды в вино.
