Женщина посмотрела на него с удивлением и закурила уже четвертую за время разговора сигарету. Пожалуй, он не совсем точно объявил о своем решении, не с теми интонациями: такое может создаться впечатление, будто ему предложили выгодную сделку, а он, предварительно поломавшись, только чтобы набить себе цену, все же поспешил согласиться из опасений, что в следующий раз ничего заманчивее не обломится. В действительности же ему «обламывалась» лишняя головная боль и, не исключено, очередное разочарование.
Глава 10
Скандал в благородном семействе
Илона почувствовала, что с нее стаскивают одеяло, и, перевернувшись на другой бок, инстинктивно приняла позу эмбриона, подтянув колени к животу. Тогда сверху на нее полилось что-то холодное.
— Какого черта!
Она подскочила и обнаружила себя сидящей в собственной постели в хлопчатобумажной кофте и колготках и стоящего напротив родного папочку с багровой физиономией и чайником в руках. Выходит, это он обливал ее водой? Свихнулся, что ли, совсем, старый маразматик? Поодаль стояли неестественно бледная мамочка в шелковом халате и какой-то смутно знакомый мужик с квадратной челюстью. Где-то она его уже видела? Ага, кажется, это одна из папашкиных «шестерок». Мужик смотрел на Илону с нескрываемой брезгливостью.
Спектакль продолжался по сценарию «Скандал в благородном семействе».
— Вставай, тварь! — шипел родитель, словно загнанный в угол гусь.
— Пардон, — она еще недостаточно пришла в себя, чтобы воспринимать происходящее адекватно, — что это еще за водевиль?
— Я тебе покажу водевиль! — пыхтел Костецкий. — Я тебе покажу «мыльную оперу», я тебе устрою…
Илона посмотрела на мать:
— Ма, чего он завелся?
В горле у матери что-то забулькало, и ответила она только со второй попытки:
— Илоночка, пожалуйста, не спорь. Лучше все расскажи отцу.
Ну, теперь уже она совсем ничего не понимала. Кажется, ей предлагали каяться, как Марии-Магдалине.
— Где ты была ночью? — хлестнул ее вопросом отец.
Все ясно: он узнал, что она побывала в милиции. Ну и что? Ее же оттуда выручил этот, ну конечно, этот самый тип, что теперь стоит столбом рядом с матерью.
Илона вздохнула и уставилась в окно.
— Пап, ну ты же уже все знаешь. Считай, что я каюсь и посыпаю голову пеплом. Да, вышла ужасная глупость, обещаю, больше такого не повторится, — пробубнила она. Примерно так же она каялась в раннем детстве, когда, например, разбивала чашку из дорогого сервиза или пропускала урок в школе.
