— Так вези!
— Э нет, дорогая, ты мне и так много должна. Расплатишься, тогда будет разговор. Любишь кататься — заботься о горючем…
Илона так и взвилась от наглости этого шибздика. Надо же: ходил такой прилизанный, в глазки заглядывал, а теперь вон как заговорил! В конце концов она его уломала, и он пообещал приехать, но успел назвать такую цифру, от которой ее затрясло еще сильнее.
Того, кому она звонила, звали Олегом Груздевым, в узких кругах — просто Груздем. Был он студентом четвертого курса медицинского института и приторговывал наркотиками, о чем, конечно, знали немногие. В Илониной жизни он появился несколько месяцев назад, и сейчас она уже не могла припомнить, при каких обстоятельствах. Как-то слово за слово предложил попробовать, она попробовала, ощущения ее не разочаровали.
* * *
Груздь возник минут через сорок. В дом его впустила мать, на которую он неизменно производил впечатление своими изысканными манерами, она ведь тоже корчила из себя аристократку. Разумеется, мать не догадывалась, что он таскал в карманах дорогого, с иголочки костюма.
То, что было в его карманах, пригодилось и на этот раз. Он сориентировался мгновенно, прямо как врач «неотложки», даже, подмигнув, осведомился:
— Ну-с, где тут у вас руки помыть?
— Пошел ты! — Илона запустила в него атласной подушечкой.
Груздь вполне профессионально перетянул ей правую руку жгутом и с сомнением посмотрел на левую с огромным кровоподтеком на локтевом сгибе.
— Приложи спиртовой компресс, — посоветовал он, разрывая целлофановую упаковку одноразового шприца.
— Давай скорей, лекарь, — огрызнулась Илона.
— Поработай рукой, у тебя вены плохие, ни черта не нащупаешь, и вообще, учись сама…
Наконец, предварительно потрогав пальцем обозначившуюся вену, он вонзил иглу и сообщил:
— Кажется, попал.
Илона откинула голову назад и замерла, потом, не выдержав, заторопила:
— Ну, ты скоро?
— Сейчас, сейчас, моя кошечка, скоро тебе полегчает.
Действительно, спустя непродолжительное время она почувствовала вожделенное облегчение, закрыла глаза и расслабилась. С ощущением бодрости вернулось желание общаться.
— Слушай, что там вчера произошло, ты знаешь?
Груздь уже сидел в кресле, живописно, на американский манер закинув ногу на ногу, и курил.
— Ничего особенного, замела вас милиция. Хорошо хоть этот бывший мент, который у твоего папочки шестерит, вовремя подоспел, а то, глядишь, и до выяснения личностей дошло бы. Такой резвый опер попался, прямо на удивление, такое служебное рвение проявлял… говорят…
