Однажды, перед своим двадцатишестилетием, Диана расцвела. У нее прорезалась лучезарная красота: их собственный гадкий утенок превратился в плотника-лебедя. Сама того не понимая, Диана посеяла между братьями семена кровной вражды. Она и не догадывалась, по крайней мере сначала, что сильно ранила чувства Алана: ей было невдомек, что он влюбился. Но потом она, наверное, прозрела. Потому что его боль увидел бы даже слепой.
Тогда Диана начала гулять в компании приятеля и его брата — Тима и Алана, — и эта троица стала неразлучной.
— Эммету они нравились, — сказала Люсинда. Хотя она мечтала, чтобы Диана сошлась с Аланом, Эммету больше по душе был Тим. Люсинда считала Эммета самым умным мужчиной из всех, кого она знала, но у него, как у старого работяги, был свой пунктик насчет выскочек с дипломами. — Оба.
— Я знаю.
— Он хотел, чтобы ты была счастлива. — Люсинда подумала о годах, которые они прожили вместе. Эммет частенько рыбачил с Тимом. Он соорудил шкафы для смотровой комнаты Алана. Узнав о беременности Дианы, он радовался, словно ребенок, но умер от сердечного приступа месяц спустя. А потом уехал Тим. Двенадцать долгих лет назад.
— Папа даже не знал Джулию, — сказала Диана, скользя взором по пленке на поверхности своего какао.
— Не знал, но он был так взволнован и возбужден, когда ты сказала ему, что беременна, — сказала Люсинда, взяв дочку за руку.
— Тим тоже «был».
— Он не выдержал напряжения, — сказала Люсинда. — Бедняга.
— Но ведь он не видел ее, — сказала Диана. — Он просто сразу сбежал, бросив нас.
— Человек, который не способен принять действительность такой, какая она есть, — ответила Люсинда, — не заслуживает тебя.
— Он всегда говорил мне, что со мной его жизнь стала идеальной.
Люсинда поколебалась, но снова протянула руку через сосновый стол и погладила ладонь дочки.
— В этом и состоит его беда, — тихо сказала она. — Он думал, что у него все должно было быть идеально.
Люсинда наблюдала за Дианой. Пальцами другой руки Диана вела по сучкам и волокнам старого стола. Ее отец собрал его в первый год брака с Люсиндой.
— Я скучаю по папе, — произнесла Диана.
— Он ликовал, Диана. Вот единственное слово, которым можно описать его состояние. Он вышел во двор и кричал, обращаясь к звездам. Он вопил, что станет дедушкой.
— Но он умер до ее рождения, — сказала Диана.
Крепясь духом, Люсинда прокашлялась. Разговаривая об Эммете, пусть и через одиннадцать лет после его ухода в мир иной, она вновь ощущала его присутствие рядом с собой.
