— Люди добрые, спасибо вам, что пришли, что показали свое отношение к нам. Век этого не забуду. Добром отвечу на добро! Очень нам с Агубе нужно свое жилье. Очень! Но, Агубе, придется нам подождать с этим делом…
Недоуменно слушали его переселенцы. Он что, не хочет, чтобы ему помогли? К чему он клонит? Стесняется? Или не хочет быть обязанным?
— Не поймем мы тебя, Тотырбек, — признался Андрей. — К чему ведешь свой разговор?
— Вот столько месяцев я уже здесь, — сказал Тотырбек, — а вижу: неладно у нас с соседними станицами и селами. И чем больше времени проходит, тем разлад сильнее.
— Не по нашей вине, — встревожились переселенцы. — Мы их не трогаем — пусть и они нас не трогают.
— Как раз вот это и губит дело, — разгорячился Тотырбек. — Мы не отгораживаться от них должны, а — наоборот — идти им навстречу.
— И это было, — возразил Андрей. — Целую делегацию направляли…
— И не один раз! — подхватили переселенцы.
— Ничего не получилось. Не хотят жить с нами дружно. Вот и приходится показывать им, что мы за себя умеем постоять… — поднял свою винтовку рыжий осетин.
— Хватит разговаривать, давайте трудиться, — схватил с земли лопату другой.
— Говорить языком оружия — не велика премудрость, — покачал головой Тотырбек, — завоевать душу — дело трудное… А ведь нам представляется благоприятный случай, а мы проходим мимо…
— О чем ты? — спросил Андрей.
— Прийти к людям — значит показать свою доброжелательность, когда у них горе, — произнес Тотырбек и решительно добавил: — Хорошо, что вы на зиу собрались, только зиу сегодня следует провести там, в станице! — показал он рукой на восток. — У казаков-погорельцев!
Толпа умолкла.
— Это надо сделать! Надо! — решительно наседал на односельчан Тотырбек. — Подумайте хорошенько. Как бы вы восприняли, если бы вдруг казаки к нам пришли на подмогу? Хотите или не хотите того, а в душе вы обязательно были бы благодарны им.
— Не примут они нашей помощи, — решительно заявил высокий осетин.
— Примут! Примут! — убеждал Тотырбек.
— Надо бы предварительно гонца направить, предупредить их, — предложил Андрей.
— Гонца ни за что! — возразил Тотырбек. — Вот тогда и могут отказаться. Надо прийти неожиданно, прямо сейчас с лопатами, ломами, топорами, молотками направиться в их станицу, к сгоревшим домам…
— Они нас там так встретят, что назад дороги не найдем, — выпалил рыжий осетин.
— Неладное задумал, Тотырбек, неладное! — говорили в толпе.
Возражали многие. Одни — тихо, другие — громко и настойчиво. Так бы и отвергли предложение Тотырбека, если бы не вмешался один из первых переселенцев, пожилой осетин Кайсын Бутоев. Его уважали сельчане. Степенный, вдумчивый, он нравился людям своей рассудительностью. Сельчане не раз голосовали за то, чтобы он вошел в сельсовет, но Кайсын резко возражал, говорил, что его место не в кресле, а на поле… И вот именно он теперь поддержал Тотырбека, громко заявив:
