Я задумал сделать из «Голубого Ангела» классное заведение, в котором, даже если вы что-нибудь подцепите, то по крайней мере можно будет определить, что именно. Я решил не допускать проституток, хотя понимал, что бессилен перед маскирующимися любителями.
Строительство «Голубого Ангела» подходило к концу, и я решил проводить прослушивание именно там. Я собрал лучшие группы: Кэсса и Казанов, Рори Шторма и Ураганов, Дэрри и Сеньоров (с Хауи Кэйси). И БИТЛЗ без Томми Мура, их постоянного ударника: у него были какие-то неприятности с подругой, и он не пришел.
Рори с ребятами только что вернулись из триумфальной поездки в Северный Уэльс — они целый сезон играли там в домах отдыха фирмы «Батлинс». Их ударник — коренастый парень с большим носом и тихим голосом — носил на пальцах столько колец, что с трудом мог сгибать пальцы в суставах. Он носил черную мотоциклетную куртку и зачесывал волосы вперед по моде тех лет — а ля Тони Кертис/Элвис Пресли — так что они закрывали его высокий, широкий лоб. Звали его Ричардом Старки или, иначе, Ринго Старром.
Ожидая большого человека из Лондона, мистера Ларри Парнса, все очень волновались, потому что знали: если выбор падет на них, то это откроет перед ними широкие и ясные перспективы, потому что играть для Билли Фьюри значило вырваться, наконец, из тесных локальных рамок, покинуть мелководье и выйти в открытое море славы и процветания.
Ребята стояли в подвальном помещении «Голубого Ангела», яростно курили и без конца пили кока-колу.
«Алан, как ты думаешь — сколько будет платить Парнс?» «Слушай, Эл, что он за тип, этот Парнс? Он хорошо платит?» «А не из тех ли он лондонских пижонов, которые любят пустить пыль в глаза?» «Эл, если мы пройдем, — значит, сразу бросаем работу?» «Эл, а где здесь можно поспать?»
Атмосфера была наэлектризованной. Я оглядел ребят; голые электрические лампочки бросали темные тени на их изможденные ливерпульские лица.
Леннон стоял в углу. На его лице была холодная улыбка. Я знал, что это — маска, скрывающая огромное нервное напряжение.
Стюарт Сатклифф взахлеб рассказывал мне про свои картины и про выставку в галерее Уокера, где он недавно побывал. Капли пота, словно жемчужинки, россыпью покрывали его лицо.
Ожидание становилось невыносимым. Я сам был охвачен паническим страхом. Меня стало подташнивать, я пошел в туалет, склонился над унитазом, но ничего не вытошнил. Напившись вод из-под свежеокрашенного крана, я вернулся к ребятам.
