Крисп пробыл еще часа два, но Битлы не появились, и он ушел. Кто знает, что могло бы случиться, дождись он Битлов в тот вечер? Своим восхищением их искусством он мог бы отвлечь их от музыки, и тогда у нас не было бы БИТЛЗ и феноменальных изменений, произведенных ими в музыке, культуре, социальной жизни. Если, если, если…
Впоследствии «Джек» несколько раз ремонтировали, и стенные росписи Битлов закрасили. Наверное, теперь они стоили бы кучу денег и заняли бы достойное место в музее БИТЛЗ. Я думаю, ребята где-нибудь подписали свою работу. Скорее всего, в туалете.
Глава шестая
«Стальной кулак» говорит нет
С Ларри Парнсом я начал поддерживать связь по почте и телефону с того вечера, когда Рори Шторм выступил на ливерпульском боксинг-стадионе. Однажды я получил от него письмо. Он сообщал, что приезжает в Ливерпуль с поп-звездой Билли Фьюри. Билли тогда был очень крупной фигурой в британском шоу-бизнесе. Он родился и вырос в южной части Ливерпуля. Это был светловолосый, худощавый и сдержанный по характеру парень. Девушки сходили по нему с ума. Они могли съесть его носки за завтраком, а остальное прилепить к стене на память — так он был популярен.
В письме Ларри писал, что ищет для Билли бэкинг-группу и просил меня собрать как можно больше ливерпульских групп, которые они с Билли могли бы прослушать.
К тому времени мой бизнес расцвел так, что я решил открыть новый клуб — «Голубой Ангел» на Сил-стрит. В Ливерпуле было тогда мало хороших ночных клубов. Гости, желавшие почувствовать атмосферу города, в конце концов попадали в какой-нибудь «шибин» — нелегальное питейное заведение. «Шибинов» было особенно много в районе «Ливерпуль-8». Там, как поется в песне, встречались темненькие и беленькие.
Вот как это было: какой-нибудь человек из Вест-Индии, тайно финансируемый неким бизнесменом, предпочитавшим держаться в тени, открывал в своем доме бар. Формально это был частный клуб со своим председателем, секретарем и правлением. На самом деле управляли двое: владелец бара и тайный финансист. В таких «шибинах» оперировали дешевые, зараженные дурными болезнями проститутки. Они получали пару фунтов за свое ремесло: чаще всего это были «дрожащие коленки» в ближайшем переулке или кратковременный визит в соседний дом. За 10 шиллингов девицы могли снять комнату в передней. Они называли ее с викторианским шиком — «салон».
В ливерпульском порту моряки со всего света сходили на берег… уже подцепив где-нибудь в Панаме нехорошую болезнь. И вскоре какой-нибудь респектабельный бизнесмен спрашивал своего доктора: «Что это с ним, док?» — размахивая своей мясистой саблей.
