.
Кстати, читателя не должна смущать классификация английской и шведской форм правления середины XVIII века как парламентских республик. Наличие в них коронованных особ – короля Георга II в Англии и короля Фридерика I в Швеции – еще не признак того, что политические системы данных государств – конституционные наследственные монархии. Для определения подлинной картины нужно знать две вещи. Во-первых, кому принадлежит исполнительная власть. Во-вторых, кто издает законы. В 1730 году и в первой, и во второй стране законотворчество являлось прерогативой представительных органов – палаты лордов и палаты общин в Англии и четырехсословного (собрания дворянства, духовенства, мещан и крестьян) риксдага в Швеции.
Установление персоны, контролирующей распорядительные полномочия, – проблема более сложная. На словах и в Лондоне, и в Стокгольме наследственный монарх почитался как фигура, доминирующая в ключевой ветви власти. На практике короли в лучшем случае имели право совещательного голоса, а в худшем довольствовались функцией гусиного пера, обязанного безропотно подписывать любые документы, исходящие от собственного правительства (лондонского кабинета министров или стокгольмского риксрода), которое целиком зависело от депутатов обеих палат в Англии и риксдага в Швеции.
Таким образом, в 1730 году и в скандинавской державе, и в Великобритании форма власти по основным параметрам совпадала с той, которая ныне господствует почти во всех государствах Европы, – демократической республикой. Но если сейчас, за редким исключением, сразу видно, кто стоит у руля – избранный парламентом премьер-министр (и в королевской Англии или Швеции, и в президентской Германии или Венгрии), то в пору дебюта на политической сцене тех, кого по праву надо бы называть выборными монархами (в противоположность королям и императорам – монархам наследственным), подобная ясность с главной должностью государства существовала не везде.
В Швеции догадались ее обозначить, учредив пост канцлера, а в Англии – нет. До 1760 года, пока король Георг III не вернул себе исполнительную власть, первую скрипку в британском правительстве могли играть и первый лорд Казначейства, и статс-секретарь Северного департамента (с 1782 года министр иностранных дел), и статс-секретарь Южного департамента (с 1782 года министр внутренних дел). Что касается 1730 года, то Шведским королевством тогда руководил канцлер Арвид Горн, а Британией – первый лорд Казначейства Роберт Уоллпол
