Екатерина Алексеевна принесла много пользы стране, работая министром культуры. Предшественником Фурцевой являлся Николай Михайлов. Он был министром культуры и одновременно много лет руководил комсомолом. Но его политическая карьера резко завершилась, и он был отправлен послом в Индонезию. И это не смотря на то, что он еще совсем недавно занимал высокий пост, как и Екатерина. Еще недавно Михайлова благодарил сам Сталин. Но все рассыпалось в прах в одночасье. Первый секретарь Московского обкома, секретарь ЦК Николай Михайлов отправился в другую далекую страну, в общем-то, никем. А Екатерина Алексеевна прекрасно понимала, что перевод в Министерство культуры – это не просто удар, это самая настоящая опала.
Но что могло послужить причиной такой всеобъемлющей чистки высшего партийного руководства? Почему Хрущев вдруг в один день решил разогнать своих ближайших соратников? Так тщательно выбранные им за годы работы и выдвинутые им же в высший эшелон люди оказались не в почете… Может быть, такой шаг соответствовал его определенным личным соображениям? Может, и не было никакой опалы? Так, сын Никиты Сергеевича вспоминал:
– О Фурцевой отец дома ничего не говорил. Он, скорее всего, ее по-человечески жалел, называя ее «баба – дура». Но политика жалости не приемлет!
Но, все-таки даже сейчас, по прошествии огромного количества времени, невозможно дать однозначный ответ на этот вопрос. Однако считается, что чекисты пользовались своими возможностями и записывали разговоры секретарей ЦК, которые велись в комнатах отдыха, за распитием крепких алкогольных напитков в те моменты когда секретари ЦК расслаблялись и превращались в обычных людей. И, несмотря на то, что ничего ужасного по своей сути они не говорили, а только лишь позволяли себе несколько критиковать поведение Никиты Сергеевича, даже за такие невинные речи расплата настала. Ведь многие прекрасно знали о прослушке и боялись ее. Но и этого, видимо, было достаточно для массовой чистки.
Тогда был так называемый второй отдел, который находился в составе оперативно-технического управления КГБ. Он занимался прослушиванием нужных телефонов и помещений. Контролеры второго отдела, кстати, в основном женщины, были отлично обучены, владели машинописью и стенографией. Их учили безошибочно распознавать голоса прослушиваемых людей.
И, разумеется, самым опасным было некорректно отозваться о первом секретаре. Это всегда приводило к увольнению или к еще более страшным мерам. Записи прямиком попадали на стол председателя Комитета госбезопасности. Он лично их прослушивал и мог самостоятельно принимать решение относительно судьбы «бесстрашного» критика, или же, если речь шла об очень высокопоставленном человеке, ехал сразу в Кремль. Официальные бумаги, в том числе и из КГБ, поступали в ЦК через общий отдел. Деликатные материалы, ведь говорили в комнатах отдыха о разном, председатель Комитета госбезопасности докладывал первому секретарю, естественно, без свидетелей.
