— Люблю коров, — объяснил он и улыбнулся. — Вообще сельскую жизнь я знаю.
Сетнер Осипович кивнул, соглашаясь.
— Вы что-то хотели сказать? — спросил Пуговкин.
— Вспомнилось прежнее время… Порой мне казалось, что иного бы специалиста по сельским делам выгоднее держать круглый год на курорте, чем допускать к работе.
Пуговкин покосился на Сетнера Осиповича, а Сетнер Осипович подумал: «Решил, что и в его огород камушек», — и чтобы поправить дело, продолжал:
— Теперь в сельское хозяйство приходят совсем другие люди. Я уже не говорю о специалистах. Подготовка у них что надо, но многое зависит только от их личных качеств. А руководители, которые не обязаны быть узкими специалистами, сейчас тоже другие, они понимают, что ключ ко всяким успехам в деревне — это человек. А раз так, то изволь и относиться к нему соответствующим образом. Влево, влево, — подсказал он на развилке. — Эта деревня — Хыркассы. Тут у нас луга и основные молочные фермы. Своего рода внутриколхозная специализация. У нас в каждой деревне как бы свое производство, свое направление. Ведь специализация, кроме всего прочего, ориентируется на то, что в деревне маловато людей, некому работать. Но ведь у нас в Чувашии людей в деревне живет пока предостаточно. Поэтому нам не стоит слепо копировать то, что делается в других областях.
— Ну, это вы не по адресу, — поспешно сказал Пуговкин и засмеялся. — По этому вопросу надо поговорить с Андреем Петровичем.
У деревни дорога опять расходилась, и Сетнер Осипович показал на ту, которая шла под гору, к Цивилю, которого, правда, пока не было видно. Проехали мимо огородов, и Пуговкин все косил глазами туда, как будто хотел разглядеть, что растет на грядках, но за частой изгородью на ходу мало чего разглядишь. Потом внизу, на самом берегу Цивиля, показались длинные приземистые коровники — розовые, под зелеными крышами. Дорога шла в объезд клеверища, но наискосок по тропке шли от коровников в деревню девушки в коротких платьях.
— На дойку мы опоздали, — сказал Сетнер Осипович и кивнул на девушек. — Вот такие молодые красавицы у нас работают. И молоко отсюда сдаем высшего класса.
— По качеству верно, к вам претензий нет, — подтвердил Пуговкин, оглядываясь на девушек. Про качество молока он сказал механически, вовсе не связывая его ни с Сетнером Осиповичем, ни с этими зелеными лугами, ни с девушками, которые возвращались с фермы после утренней дойки. Все сейчас для молодого Пуговкина было само по себе, и, говоря о молоке, он вовсе не о нем думал. Он еще раз посмотрел на девушек — теперь уже в зеркальце перед собой, но там, за машиной, поднялась пыль, и короткие платья, и красивые молодые лица, и загорелые руки и ноги, — все это неразборчиво увиделось сквозь поднявшуюся пыль. Свернуть бы сейчас к речке, броситься в прохладную воду!..
