— Прекрати, дитя! Не нужно мне ни танцев, ни французского языка! Давай эти, как их, ну стихи, что ли!
Дороти подала ему открытую книгу.
— Они немножко печальные, — сообщила внучка, — я просмотрела. Мы будем повторять их строчка за строчкой, да? Прочтем их вместе. Тебе нужны очки? Вот они тут, в кармане. Дай я их на тебя надену.
Очки в золотой оправе были водружены деду на нос. Старая седая голова и детская темная головка склонились над прекрасными строками поэта.
— Как это хорошо, — сказала Дороти. — Я сейчас объясню, что мне так понравилось: тут некоторые строчки повторяются. Я буду читать первые слова, а ты все остальные. Ну, дедуля, начинаем: «Я помню дом, где было мне…»
— Ах, Дороти, пустяки все это!
— Продолжай, дедуля, продолжай. Маленький пальчик указал на следующую строчку: «Родиться суждено».
— Читай это, дедуля.
— «Родиться суждено». Ах ты, несносная, дерзкая маленькая непоседа!
Дороти засмеялась и захлопала в ладоши.
— У тебя так нежно дрожит голос, когда ты читаешь стихи, — сказала она. — От твоего голоса мне больно вот здесь, вот именно здесь, — она показала на сердце. — Я не знаю, что значит «дерзкая маленькая непоседа». Но слушай, нам нужно учиться. «Я помню дом, где было мне родиться суждено». Ну, продолжай, дедушка. Говори о золотых лучах.
— «И золотистые лучи, скользившие в окно».
— О, дедуля, как хорошо — «золотистые лучи». Знаешь, мы жили в таком доме — папа, мама и я, — это был маленький-маленький домик, и солнышко любило заглядывать в него. Я, бывало, говорила: «Здравствуй, солнышко!» — и посылала ему воздушные поцелуи. Давай продолжать, дедуля. Это, оказывается, не наказание, а, напротив, громадное удовольствие. Теперь прочти следующую строчку. Я хочу услышать, как будет звучать твой голос. Погромче, дедушка, погромче!
— «И красно солнце по утрам
Всегда спешило в гости к нам».
— Чудесно, чудесно! Ура, дедуля, продолжай же!
— «И приносило чудный день.
И светлые мечты»…
— О, дедуля, дедуля!
— «Теперь, увы, нередко я
Прошу, чтобы в ночи
Ко мне пришел глубокий сон,
И мне помог забыться он».
— Я думаю, тот, кто говорит такие слова, хочет, чтобы к нему пришел доктор Иисус Христос, — вдруг серьезно промолвила Дороти.
Она прижала личико к груди деда и горячо поцеловала его.
— У тебя такой красивый голос! Теперь перейди к номеру второму, читай дальше.
Если бы только сэр Роджер Сезиджер прежде мог себе вообразить, что он когда-нибудь при каких-нибудь обстоятельствах будет ради удовольствия маленького ребенка повторять строки, написанные Гудом
