— Моя? — испугалась Анжела.
— Твоя, твоя! Он разведется, оставит мне какие-то копейки!.. Кстати, ты знаешь, недавно в «Семь дней» писали, — мама пьяно отвлеклась, — что труд женщины, сидящей с ребенком, они там все подсчитали, оценивается в двенадцать тысяч долларов в месяц! В месяц! — повторила она с ударением на последний слог. — А я с этим козлом прожила двадцать семь лет! Вот пусть он мне мои денежки и возвращает!..
— Мама… — прошептала Анжела, перед которой вдруг во всех унизительных нюансах предстала картина будущего.
Отец женится на ее ровеснице и сварливо не дает ни копейки, мама методично спивается, отлученная, по финансовым причинам, от спа и гомиков-массажистов, ей самой приходится клянчить у жадного — а он и был таким — мужа, и кончится все тем, что Анжела, полностью бесправная, засядет дома с ребенком, которого придется родить, чтобы муж ее не бросил, по утрам тихо впуская маму с целью дать ей на пиво.
— Мама! — повторила она. — Надо что-то делать!
— Все схвачено! — бодро отозвалась мама, «выжимая» бутылку. — Я сегодня уже говорила с Галкой, — Галка была Анжелиной тетей — такая же пьянь, как мама, но вдобавок еще и шлюха, — мы наймем киллера, у нее есть связи, и останемся без этого козла, с тобой вдвоем, с правами на его сраные романы, и нам не придется менять свой образ жизни из-за того, что у этого козла, когда он раскрыл ширинку, вывалились все мозги!
«Наверное, писательница я в маму», — быстро подумала Анжела.
Мама приступила к коктейлям. Для начала она выбрала вкус «бейби Маргарита».
— Вруби что-нибудь, — попросила она.
Анжела сомнамбулически потянулась к аудиоцентру, выполненному под стать кухне в стиле хай-тек, и нажала «play».
понеслось оттуда.
Как две сестры, любовь и боль
Живут во мне необъясни-и-и-мо!
— Охуеть, — сказала мама, — как он мог, еб его мать во все дыры! Все мужики — уроды ебаные, ненавижу их, блядь, все ищут себе развлечений, на хуй… — когда мама пьянела, подобная тирада могла длиться несколько часов, потом она вырубалась. Если пила с Галкой, та добавляла собственное матерное подтренькивание. Две сестры сидели за столом, заставленным тарой из-под алкоголя, и отчаянно, как будто читали заклинания, ругались.
Через час Анжела была совершенно пьяна. Двенадцать дня. Мама, по совету Галки, названивала в «Московский комсомолец», чтобы дать объявление о найме убийцы. Там было занято.
— Суки блядские, на хуй, блядь, уебища, — приговаривала мама, потягивая теперь уже «Кир рояль».
