Они встречались у Тани уже шестой год. В обставленной с неким изысканным холодком однокомнатной квартире недалеко от станции метро «Ботанический сад».
С тех пор как Анжела вышла замуж, а Бурков напополам с зятем приобрел отдельную квартиру на Можайском Валу, он все чаще задумывался о разводе. Дома его ничего не держало, у него не было там ничего своего, кроме антикварного письменного стола. Этот стол жене чрезвычайно не нравился, якобы он не вписывался в ее сраные интерьеры. Бурков представил, как после его ухода эта бешеная сука выбросит стол, а то и разрубит топором, как-нибудь изгадит. Ему было жалко.
«Уйду со столом и зубной щеткой», — решил он.
Буркову было пятьдесят два года. Он порядочно устал от жизни. Последние двадцать лет он только зарабатывал и зарабатывал деньги, которые жена и дочь тут же тратили и требовали еще. Анжела, уже замужняя, продолжала обходиться ему в две тысячи долларов в месяц — таков был лимит на ее карточке. Во сколько обходится жена, с которой они даже спали давно в разных комнатах, которая только пила и бегала по салонам красоты, в промышленных количествах закупая косметику, Бурков не хотел думать.
Вчера по дороге домой гибэдэдэшная мразь сорвала с Буркова за какое-то мелкое (вполне возможно, несуществующее) нарушение двести баксов. Бурков был зол, он относился к заработанным деньгам с уважением.
Дома не было никакой еды, кроме йогуртов и закисшей квашеной капусты. В бешенстве Бурков захлопнул холодильник и пошел в спальню. Жена разлеглась там с какой-то белой дрянью на лице и колесиками огурцов на веках. Комната сотрясалась пением Юрия Антонова. На прикроватной тумбочке стоял пустой стакан, на полу валялись бутылки.
Бурков подскочил к жене и принялся трясти ее за плечи. Огурцы упали на свежее белье.
— Ты почему, сука, не убираешь за собой?! — орал он. — Ты почему такая сука? Мать твою, почему?!!
Она, казалось, не слишком удивилась и определенно не испугалась. Мерзкая белая морда скривилась в ухмылке:
— А чего это я буду корячиться, когда у меня домработница есть?
Этот вопрос окончательно вывел Буркова из себя.
— У тебя, сука, домработница?! Домработница, говоришь! А хули ж я работаю на твою домработницу? Кто тебе, сука, сказал, что ты будешь только бухать и ни хрена не делать, а?!
Бурков легонько стукнул ее по щеке.
Измазался.
— Ты руки-то не распускай, — сказала жена, — расслабиться хочешь? Ну, пойди сними шлюху, а от меня отъебись-ка.
Бурков оторопел.
