Надо же, как действуют на людей подобные известия!
Было мне и смешно, и грустно.
Я переглянулся с вами и увидел, что вы реагируете на все происходящее сходным образом.
Вокруг ваших глаз уже собирались лучистые морщинки улыбки.
В это время на веранду ввалилось еще человек десять гостей.
Один из них тащил на плече внушительных размеров видеокамеру, а под мышкой нес раздвижной треножник.
За ним шла накрашенная дама в темных очках и несла сумку с кассетами и микрофон.
Их встретили криками:
– Алейников!..
– Премия!..
– Нобелевская!..
Мужик с видеокамерой, ни минуты не мешкая, установил свое съемочное орудие на треножник – и, бросив короткий взгляд в ту сторону, куда ему указывали разволновавшиеся посетители веранды, то есть на меня, принялся меня снимать.
Я попытался было объясниться с публикой еще разок, но куда там!
Картина получалась такая, что хоть караул кричи.
Девицы в купальниках, только что вернувшиеся с моря, придирчиво расспрашивали меня, сколько же я теперь денег отхвачу.
Проснувшиеся от шума похмельные молодые ребятишки предлагали всем скинуться и широко отметить событие.
Какой-то щуплый мужичонка, – поэт-юморист из Старого Крыма, как оказалось, – пробивался ко мне, издалека еще призывая меня помочь ему издать книгу.
А тут еще подъехала машина – и на веранду завалилась компания из Феодосии.
Видя весь этот бедлам, вы встали с места.
Все затихли.
Вы сказали публике:
– Я считаю, что Володя Алейников достоин не только Нобелевской премии, но и большего.
Публика выжидающе слушала.
Вы продолжили:
– В газете сказано: «Обсуждается вопрос о выдвижении». Это ведь не значит еще того, что премия у Володи в кармане. Такое дело так вот сразу не делается. Придется и подождать. Поняли теперь, что к чему?
Но публика не хотела понимать.
У нее появился повод для выпивки и всеобщего веселья.
Вы поглядели на своих гостей, махнули рукой и сказали, обращаясь только ко мне:
– А впрочем… Пусть веселятся!.. Володя, я рада. Все у вас будет хорошо. Вы только работайте, пишите. Остальное произойдет само собой. Вы знаете давно, как я люблю вашу поэзию и верю в вас. Давайте-ка посидим вот здесь, в сторонке, рядом.
И мы присели в сторонке. И я рассказал вам, сколько хлопот доставили мне эти газетные известия о полагающейся мне Нобелевской премии.
На родине, в Кривом Роге, земляки тоже решили, что премию я уже получил. Маме непрерывно звонили, поздравляли. У нее хватало юмора, чтобы отвечать как надо, но и она вскоре устала от звонков.
