— Наслаждался горячей ванной и свежим номером Американского Наблюдателя, — ответил Брудник.
Заданный образ теперь будет преследовать меня.
— Вы были один? — продолжал Монк.
— К несчастью, да, — сказал Брудник. — Но это в прошлом, так как я уже нашел женщину, с которой смогу разделить ванну и Американского Наблюдателя.
Он посмотрел на меня и улыбнулся. Я удивилась, как мне хватило силы самоконтроля не стошнить и с криком ужаса не убежать из его дома в этот момент.
— Вы видели или слышали что-нибудь необычное той ночью? — спросил Монк.
— Нет, до тех пор, пока не загорелся ее дом, — ответил Брудник. — Это было, безусловно, необычно.
Ситуация была угнетающей. Другие соседи Эстер по эту сторону улицы так же относились к ней, как и Брудник с семейством Финни. Никто ничего не видел, не слышал и не был огорчен. Все горячо ждали свои чеки и снос домов.
Мы перешли через улицу, чтобы узнать мнение других соседей, не продающих свои дома и не получающих выгоды от смерти Эстер.
Мы нашли Бартона Джойнера, тощего безработного инженера-программиста, в его гараже, лежащим под капотом старого ЭйЭмСи Пакера, похожего на беременный Форд Пинто — мою первую машину, которую я водила, пока мой отец не услышал, что они могут взорваться от попадания жука в лобовое стекло, и не купил мне Плимут Дастер. У Джойнера также были ЭйЭмСи Гремлин и ЭйЭмСи Амбассадор, припаркованные на обочине.
— Буду честен с Вами, мистер Монк. Я рад, что она ушла, — сказал Джойнер, что-то затягивая гаечным ключом.
— Она не ушла, — возразила я. — Вы так говорите, будто она уехала в Палм Бич. Ее убили.
— Эстер была жертвой плохой кармы, которую сама же и создала. Она была подлым человеком, который портил жизнь всем в районе. Вы уже можете почувствовать разницу на улице. Уровень стресса понизился.
— И стоимость недвижимости возрастет, — заметил Монк. — Как только новое строительство закончится.
— Строительство не очень важно для меня. Оно не поменяет мое материальное положение, потому что я остаюсь здесь. Я из тех парней, что любят ладить с людьми. — Джойнер откинулся назад и вытер руки об джинсы, размазав масло по ним. — «Живи и дай жить другим» — вот мое кредо.
— И мое тоже, — сказал Монк. — Вы вытерли руки о штаны.
— Эстер не любила людей вроде нас с Вами. Она сидела перед окном с биноклем, делая заметки и фотографии, вторгаясь в дела, которые ее не касаются. Она увидела, что я смотрю футбол на одном из платных каналов, позвонила в кабельную компанию и настучала им, что я ворую их сигнал незаконным конвертером.
