— Ну так раз он здесь, чего сам не спросишь? — раздражённо потянул папку к себе полковник Гурджава.
Но с неожиданным для его темперамента проворством полковник Овчаров выхватил из неё записку и, с молчаливого — пожатием плеч — разрешения, спрятал в нагрудном кармане кителя.
— Спрошу, обязательно спрошу, — покачал он лысиной в скульптурном венчике седых завитков. — Вот только тыловой Смерш его отфильтрует.
— Долгонько это будет, — заметил Давид Бероевич, пряча папку обратно в сейф. — С такой-то пунктуацией в личном деле.
— А ты вот что, — осенено замер Георгий Валентинович, словно забыв застегнуть золотую пуговку нагрудного кармана с орденской планкой над клапаном. — Ты, Давид Бероевич, вот что… Ты, наверное, прояви свойственную разведчикам смекалку и сообразительность, флотскую, так сказать, взаимовыручку, и что там ещё у вас идёт в оправдание дисциплинарных нарушений. И ускорь.
— Эк, заговорил… — медленно распрямился от сейфа с имперско-российским орлом Давид Бероевич и посмотрел на контрразведчика, пристально щурясь. — А ты?
— А я не замечу.
— А спросят?
— Не услышу.
Хроники «осиного гнезда»
2–6 сентября 1942 г. База торпедных катеров Иван-Баба в Якорной бухте.
…На рассвете 6 сентября Кюнцель и Тёнигес сошли на причал в Якорной бухте мрачнее тучи. На капитан-лейтенанта Хохшрайбера, командира «S-72», они, да и вся команда их шнельботов, избегали смотреть.
Хотя, в сущности-то, никакой особой вины за ним не числилось. Более того, все два предыдущих выхода, в ночи на 2 и 3 сентября, когда чуть северо-западнее Анапы четвёрка катеров яростно и эффективно терзала малые конвои, срывая эвакуацию окружённой с суши Керченской военно-морской базы, «72‑й» дрался и смело и умело. Метко стреляли его комендоры, отгоняя, а то и расщепляя наспех вооружённые русскими сейнера и буксиры, а все три его торпедные атаки приносили несомненные победы. В общем счёте — два десятка уничтоженных торпедами и артогнём плавсредств, — вклад его, «дебютанта» на Черноморском ТВД, вполне приличный. И всё же…
Это именно с его катера в ночь на 5 сентября был выпущен тот проклятый «угорь», который вместо прямого, как стрела, рывка к борту очередного тральщика вдруг начал циркуляцию влево и на сорокаузловом ходу влепился под форштевень «S-27» корветтен-капитана Германа Бюхтинга. Усовершенствованный контактный взрыватель на этот раз сработал безукоризненно, несмотря на сравнительно небольшую осадку «шнелльбота» и далёкий от прямого угол попадания. Взрыв 280 килограммов «амтекса» мгновенно отправил катер на дно. Из его экипажа удалось подобрать лишь пятерых, все без исключения — контуженые, раненые и обожжённые.
